CENEF-XXI

Вернуться к оглавлению
В конец, к подразделам и материалам

Резюме

Треть глобального потепления (0,3^оС) порождена выбросами СО₂ от сжигания угля, которые в 2018 г. превысили 10 ГтСО_2экв. На фоне сворачивания угольной генерации в развитых странах опора на дешевый уголь сохраняется в быстрорастущих экономиках Азии.

Половина накопленных с 1750 г. выбросов СО₂ от сжигания топлива и производства цем*ента произведена после 1990 г.

Две трети антропогенной эмиссии в 1750-2018 гг. приходится на сжигание ископаемого топлива и производство цемента.
Главным драйвером роста выбросов ПГ является рост мирового ВВП.
Повышение энергоэффективности сдерживало рост выбросов в течение всего периода с 1800 г., но не могло его полностью нейтрализовать.
Потребление первичной энергии в 1900-2018 гг. выросло в 14-18 раз. В его структуре происходили заметные сдвиги, но в 2018 г. на долю органических топлив все еще приходилось более 80% мирового потребления первичной энергии.
Удельные выбросы СО₂ от всех секторов на единицу глобального ВВП снижаются с 1800 г.
Удельные выбросы СО₂ от сжигания топлива и производства цемента на единицу глобального ВВП снижаются с 1910 г., а выбросы ПГ на душу населения продолжали расти с циклической структурой динамики «stop-and-go» с выходом после 2010 г. на стадию «stop».

Рисунок 1 – Динамика выбросов основных парниковых газов. Мир, 1970-2018 гг.

Источники: ЦЭНЭФ-XXI по базам данных EDGAR, IEA, EIA, CIAT, BP, CDIAC, SHIFT, WB-WDI, BP, Enerdata, Potsdam Institute For Climate Impact Research. Оценки ряда составляющих выбросов ПГ за 2011-2018 гг. проведены ЦЭНЭФ-XXI.

Рисунок 2 – Вклад отдельных антропогенных источников в динамику выбросов парниковых газов. Мир, 1970-2018 гг.

1.3.PNG

Источники: ЦЭНЭФ-XXI на основе данных UNFCCC, EDGAR, IEA, EIA, BP, CIAT, CDIAC, SHIFT, WB-WDI, BP, Enerdata, Potsdam Institute For Climate Impact Research.

В 2011-2018 гг. сохранилась тенденция к росту уровня антропогенных выбросов ПГ с темпами 1,4% в год, что на 1% ниже параметров роста, характерных для 2000-2010 гг. (2,4% в год).

На фоне вековых тенденций затормозить рост выбросов парниковых газов не удалось: темпы роста выбросов в 2011-2018 гг. близки к темпам роста выбросов в 1750-2018 гг. (1,25% при учете выбросов СО₂ от сжигания топлива, производства цемента и ЗИЗИЛХ).

Глобальные антропогенные выбросы ПГ в 1990-2018 гг. выросли с 38,7 до 57,6 млрд т, или на 49%, а выбросы СО₂ – с 28 до 43 млрд т, или на 52%. После временного выхода на плато в 2014-2016 гг. рост выбросов в этом секторе возобновился

Выбросы ПГ в секторе энергетика выросли на 64%, обеспечили почти весь (92%) прирост выбросов ПГ от всех источников и укрепили его доминирование: вклад этого сектора в совокупную эмиссию ПГ увеличился до 65%, а в эмиссию СО₂ – до 80%.
Выбросы ПГ, порождаемые процессами производства электрической и тепловой энергии, в 1990-2018 гг. выросли в 2 раза и обеспечили почти половину прироста выбросов СО₂ и 37% прироста выбросов всех ПГ.
Значительный рост мобильности как людей, так и грузов, привел к тому, что вторым по значимости вклад в прирост выбросов внесло потребление топлива на транспорте. Выбросы СО₂ от транспорта выросли на 83%.
Третий по значимости вклад в прирост выбросов ПГ внесло сжигание топлива в промышленности, выбросы от которого выросли на 37%.
Выбросы от сжигания топлива в прочих секторах (здания, сельское хозяйство и рыболовство) выросли только на 1%.
Снизился объем выбросов, порождаемых утечками и выбросами в процессах добычи нефти и газа, но в процессах добычи твердых топлив он продолжал расти.
Выбросы от промышленных процессов выросли на 141%, от сельского хозяйства – на 26%.
Существенно – на 11% – снизились выбросы ПГ от сектора землепользования и лесопользования. Этот показатель ведет себя довольно неустойчиво и оценивается с довольно большой неопределенностью.

Глобальное изменение объема выбросов ПГ определялось небольшой группой стран. Крупнейшим эмитентом выбросов парниковых газов в 2017 г. был Китай – 12,75 ГтСО_2экв. (22,8%) глобальных выбросов. Китай внес самый большой вклад в глобальный прирост выбросов парниковых газов после 1990 г.

За Китаем на почтительном расстоянии следуют: США – 5,7 ГтСО_2экв. (10,3%), ЕС – 4,07 ГтСО_2экв. (7,3%), Индия – 2,95 ГтСО_2экв. (5,3%), Россия – 1,57 ГтСО_2экв. (2,8%) и Япония – 1,23 ГтСО_2экв. (2,2%). Вклад остальных эмитентов не превышает 2% от глобального объема, однако суммарно на их долю приходятся очень значимые объемы выбросов: 20,9 ГтСО_2экв. (37,2%).
Четыре страны – Китай, США, Индия и Россия (их доля в выбросах ПГ в 2017 г. превысила 48%, а в выбросах СО₂ от секторов энергетика и промышленные процессы – 57%) – в основном определяли глобальные тренды выбросов ПГ. К ним можно добавить ЕС – группу из 28 стран. На эти 32 страны пришлось 51% населения планеты, 60% глобального ВВП и потребления первичной энергии, 68% выбросов СО₂ и половина выбросов всех ПГ.

Самый существенный вклад в кумулятивное снижение выбросов в 1990-2017 гг. относительно уровня 1990 г. внесла Россия. Он равен 41 млрд тСО_2экв.

По масштабу он превышает суммарный вклад 28 стран ЕС

Россия сократила выбросы ПГ от уровня 1990 г. на величину, превышающую годовой глобальный объем выбросов СО₂ и близкую к годовому объему выбросов всех ПГ в секторе энергетика.
Суммарное кумулятивное снижение выбросов от продуктов, потребляемых на территории России, в 1990-2017 гг. относительно уровня 1990 г. увеличивается до 47 млрд тСО_2экв. К концу 2019 г. оно достигнет 50 млрд тСО_2экв.
Это означает, что одна только Россия задержала процесс глобального потепления почти на 1 год.
Самое значительное относительное сокращение выбросов (наполовину и более) отмечено в Украине и России, а также в Великобритании.
Для России важно проводить сравнения динамики выбросов с 1990 г., а не с 2000 г. или 2010 г.

Рисунок 3 – Динамика кумулятивного прироста выбросов парниковых газов основными странами и группами стран по отношению к уровню 1990 г.

1.4.PNG

Оценено как сумма разностей фактического объема выбросов за каждый год и объема выбросов 1990 г. Показатель для внешней торговли оценен накопленным итогом на основе приростов отношения баланса выбросов СО2, воплощенных в товарах внешней торговли России, по отношению к 1990 г.

Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных РКИК ООН, EDGAR, Potsdam Institute For Climate Impact Research; Hannah Ritchie and Max Roser (2019). CO2 and Greenhouse Gas Emissions. Published online at OurWorldInData.org.

Результаты сопоставления «углеродоемкости» ВВП существенно зависят от метрик, которые используются при оценке как числителя, так и знаменателя.

Повышение уровня развития возможно только по дуге снижения удельных выбросов ПГ на единицу ВВП

«Углеродоемкость» ВВП России при расчете по:

всем ПГ на единицу ВВП по ППС на 11% ниже среднемирового значения, на 29% ниже, чем в Китае, но в 1,3 раза выше, чем в США и в 2,2 раза – чем в ЕС;
СО₂ в секторах энергетика и промышленные процессы на единицу ВВП по ППС на 7% ниже, чем в Китае, но в 1,3 раза выше среднемирового значения, в 1,7 раза выше, чем в США, в 2,6 раза выше, чем в ЕС;
всем ПГ на единицу ВВП по рыночному курсу валют на 26% ниже, чем в Китае, но в 1,3 раза выше среднемирового значения, в 2,8 раза выше, чем США, в 4,3 раза выше, чем в ЕС.

Одним из важных преимуществ России долго были относительно низкие удельные выбросы ПГ на единицу генерации электрической энергии. Россия постепенно утрачивает это преимущество.

Все 36 стран – сторон Киотского протокола (без ЕС), взявших на себя обязательства по контролю за выбросами парниковых газов, суммарно превысили свои обязательства по снижению выбросов за 5 лет (2008-2012 гг.) на 2,4 ГтСО_2-экв.

Из них, по оценкам, 2,2 ГтСО_2-экв. пришлось на снижение, не связанное прямо с мерами политики по снижению выбросов ПГ

Из 36 стран 9 (Австрия, Дания, Исландия, Япония, Лихтенштейн, Люксембург, Норвегия, Испания и Швейцария) не выполнили обязательства за счет мер в своих странах и поэтому широко использовали «гибкие» (в основном, проектные) механизмы:

было зарегистрировано 605 проектов совместного осуществления и 7684 проектов механизма чистого развития. В рамках этих механизмов главными продавцами единиц сокращений стали Китай, Индия, Южная Корея, Бразилия, Украина и Россия, а главным покупателями – Япония, ЕС и Новая Зеландия;
при имевших место недостатках следует признать, что Киотский протокол стал первым, и в целом положительным, опытом международного сотрудничества в сфере контроля за выбросами ПГ, позволил запустить и протестировать механизмы гибкости, выявить проблемы их использования и найти пути усовершенствования. Механизм торговли квотами работает до сих пор, совершенствуется, и его география расширяется.

Цели Парижского соглашения по климату

Удержание роста глобальной средней температуры намного ниже 2°С сверх доиндустриальных уровней и усилия по ограничению роста температуры до 1,5°С, признавая, что это значительно сократит риски и воздействия изменения климата.
Повышение способности адаптироваться к неблагоприятным воздействиям изменения климата и содействие устойчивости к изменению климата и развитию при низком уровне выбросов парниковых газов таким образом, который не ставит под угрозу производство продовольствия.
Приведение финансовых потоков в соответствие с траекторией развития, характеризующегося низким уровнем выбросов ПГ и высокой сопротивляемостью к изменению климата.

Целевые установки по ограничению выбросов ПГ для отдельных стран формулируются в составе определяемых на национальном уровне вкладов исключительно на добровольной основе и не включены в текст Парижского соглашения. Соглашение не вводит ни глобальные системы регулирования выбросов, ни общий углеродный налог.

В соответствии с Парижским соглашением по климату подписавшие его Стороны:

стремятся как можно скорее достичь глобального пика выбросов ПГ, а после выхода на пик добиваются быстрых сокращений выбросов ПГ;
обязуются подготавливать каждые 5 лет определяемые на национальном уровне вклады и меры по предотвращению изменения климата, амбициозность которых должна последовательно нарастать;
могут получать или предоставлять поддержку для выполнения своих определяемых на национальном уровне вкладов;
разрабатывают и реализуют меры политики;
несут обязательства по регулярной отчетности по результативности принятых мер;
разрабатывают долгосрочные стратегии развития с низким уровнем выбросов ПГ к 2020 г.;
осуществляют добровольное сотрудничество с другими Сторонами и могут передавать им результаты снижения выбросов;
оказывают и получают помощь в подготовке специалистов и создании институтов;
в любое время по истечении трех лет с даты вступления Соглашения в силу могут выйти из Соглашения.

Число стран, которые активно проводят политику контроля над выбросами ПГ и стимулируют переход к декарбонизации своих экономик, в последние годы резко возросло

Приоритетными направлениями контроля над выбросами в национальных обязательствах являются:

повышение энергетической эффективности;
развитие ВИЭ;
устойчивое развитие транспорта;
реализация рыночных механизмов с ценой углерода;
снижение выбросов метана и прочих ПГ;
устойчивое управление лесным хозяйством;
развитие технологии CCUS.

Вопрос о «справедливости» взятых обязательств нельзя рассматривать в отрыве от уже достигнутого странами в плане ограничения выбросов ПГ.

Россия приняла на себя обязательство удерживать в 2030 г. выбросы на уровне на 25-30% ниже значения 1990 г. Россия может выполнить его даже при увеличении выбросов относительно 2017 г.

ЕС принял обязательство снизить выбросы всех ПГ на 40% к 2030 г. относительно уровня 1990 г., а к 2050 г. снизить выбросы на 80-95%.
Целевая установка Бразилии – не превышать абсолютный максимум выбросов, который на уровне 2025 г. равен 1,3 ГтСО_2-экв.
Япония приняла умеренное обязательство по снижению выбросов ПГ: на 26% в 2013-2030 гг. Относительно уровня 1990 г. это равнозначно снижению только на 17%.
США приняли обязательство снизить выбросы в 2025 г. на 26-28% относительно уровня 2005 г. По отношению к уровню 1990 г. это равнозначно снижению выбросов только на 13-15%.
Национальные обязательства Китая нацелены на выход выбросов СО₂ на пик в районе 2030 г. (и по возможности ранее) и обеспечение снижения удельных выбросов СО₂ на единицу ВВП на 60-65% в 2005-2030 гг.
Целевая установка Индии определена как снижение выбросов на единицу ВВП на 33-35% к 2030 г. по сравнению с уровнем 2005 г.
при сравнении с уровнем выбросов ПГ в 1990 г. наиболее напряженные обязательства имеют ЕС, Россия и Бразилия. За ними следуют Япония и США.
если же сравнивать целевые установки на 2030 г. с уровнем выбросов 2015 г., то наиболее напряженные обязательства взяли на себя Япония, ЕС, Бразилия и США, а наименее напряженные обязательства – Индия и Россия.

Рисунок 4 – Сравнение ожидаемого снижения выбросов ПГ в соответствии с национальными обязательствами с уровнями выбросов в 1990 г. и 2015 г.

1.5.PNG

Источник: Расчеты ЦЭНЭФ-XXI.

Анализ сводных обязательств Сторон РКИК ООН по контролю над выбросами ПГ показывает, что их можно рассматривать как первую попытку консолидации на глобальном уровне национальных действий всех стран для вывода глобальной экономики на низкоуглеродную траекторию развития.

Все страны приняли обязательства, гарантированно выполнимые при наборе уже запущенных ими мер политики контроля над выбросами ПГ.
Реализация национальных обязательств в 2015-2030 гг. сокращает срок истощения «углеродного бюджета» только на 1 год.
Кумулятивный эффект реализации всех NDC до 2030 г. почти на 10 ГтСО_2-экв. меньше, чем вклад одной только России в снижение кумулятивных выбросов ПГ в 1990-2017 гг.
Реализация национальных обязательств к 2030 г. практически не сказывается на замедлении глобального ВВП.
Реализация национальных обязательств позволяет только на четверть сократить разрыв между базовой траекторией и траекторией, позволяющей ограничить потепление 2^оС.

Анализ зависимости уровня амбициозности обязательств от экономических и политических интересов и приоритетов стран-участниц показал, что:

В числе основных экологических и экономических факторов можно выделить:

остроту экологических проблем и экономических потерь от изменения климата;
уровень экономического развития и темпы экономического роста;
положение на внешних рынках энергетических ресурсов;
необходимость участвовать в технологической гонке для мобилизации новых драйверов роста, компенсации потерянных, сохранения имеющихся и захвата новых рыночных ниш.

В числе основных политических факторов можно выделить следующие:
во многих странах, особенно уже пострадавших от изменения климата, велика поддержка избирателями наращивания применения низкоуглеродных мер политики и технологий и соответствующее давление на правительства;
для таких альянсов, как ЕС, важна политическая позиция союзников, многие из которых являются лидерами низкоуглеродного развития.

Зависимость прогнозных оценок глобальных выбросов ПГ от сценарных условий расчета довольно существенна.

Часть низкоуглеродных прогнозов сформирована при допущениях о довольно медленном экономическом росте и очень высоких темпах снижения энергоемкости

В экстраполяционных, или консервативных (BAU), сценариях, переносящих в будущее сложившиеся тенденции, выбросы от сектора энергетика выходят на полку на уровне 35-50 млрд тСО_2экв. только в районе 2040 г.
В сценариях «Меры политики национальных обязательств» выбросы ПГ от сектора энергетика после некоторого роста в ближайшие годы практически выходят на полку. Однако это не позволяет удержать глобальное потепление в границах 2^оС.
В низкоуглеродных сценариях выбросы выходят на пик до 2025 г., а начинают снижаться за счет дополнительных мер политики. Эти сценарии заметно расходятся в отношении пределов скорости возможных изменений в мировом энергетическом балансе.
Динамику выбросов ПГ в значительной мере будет определять Индия, Китай, Индонезия и Иран (рост выбросов), а также США, ЕС, другие страны ОЭСР и Россия (снижение выбросов). Вклад этих двух групп стран практически компенсируется.
Весь дополнительный прирост выбросов ПГ приходится на «прочий мир».

Разница в скорости электрификации и в скорости перехода на низкоуглеродные источники энергии может оказать существенное влияние на динамику потребления электроэнергии и выбросов ПГ.

Согласно оценкам доклада МГЭИК «1,5^оС»:

Чтобы ограничить потепление уровнем 1,5^оС, выбросы СО₂ должны начать снижаться намного более динамично:

к 2030 г. они должны снизиться на 45% (40-60%) от уровня 2010 г., или на 49% (37-55%) от уровня 2018 г.;
нетто-выбросы должны упасть до нуля к 2050 г.

Чтобы ограничить потепление уровнем 2^оС, выбросы СО₂ должны сократиться:

к 2030 г. на 25% (10-30%) от уровня 2010 г., или на 31% (17-35%) от уровня 2018 г.;
нетто-выбросы должны упасть до нуля к 2070 г.(2065-2080 гг.);
сокращение прочих ПГ для этих вариантов потепления сходно, в зависимости от парникового газа оно должно составить от 2 до 5 раз.

Рисунок 5 – Мир. Анализ чувствительности и сравнение прогнозов выбросов СО₂ от сектора «энергетика»

1.6.PNG

Источники: Расчеты ЦЭНЭФ-XXI; Институт энергетических исследований Российской академии наук. Центр энергетики Московской школы управления Сколково. ПРОГНОЗ РАЗВИТИЯ ЭНЕРГЕТИКИ МИРА И РОССИИ 2019. М. 2019; BP Energy Outlook. 2019 edition; IEA. 2018. International Energy Outlook 2017. EIA. DOE. 2017. https://www.eia.gov/outlooks/ aeo/data/browser/#/?id=3-IEO2017; Enerdata. 2019. Global energy scenarios to 2040. 2019 Edition; ExxonMobil Outlook for Energy. 2017. http://corporate.exxonmobil.com/ en/energy/energy-outlook/download-the-report/download-the-outlook-for-energy-reports; IEA. 2017. World Energy Outlook 2018. Paris; IEEJ Outlook 2017. Prospects and challenges until 2050. Energy, Environment and Economy. October 2017; IRENA. 2018. Global Energy Transformation. Roadmap to 2050; DNV GL. (2017). ENERGY TRANSITION OUTLOOK. 2017. A global and regional forecast of the energy transition to 2050.

Ставится беспрецедентная по историческим меркам задача – достичь очень высокого темпа изменений

Для варианта ограничения потепления уровнем 2^оС для необходимого снижения выбросов при темпах роста ВВП 2-3% в год суммарное снижение энергоемкости и углеродоемкости энергии должно составить 8-9%.

На конец сентября 2019 г. на сайте РКИК ООН было размещено 13 стратегий низкоуглеродного развития отдельных стран

На основании их анализа можно сказать, что уровню ВВП на душу населения России соответствует снижение выбросов примерно на 40-50% от уровня 1990 г. с учетом ЗИЗИЛХ и примерно на 40% – без учета ЗИЗИЛХ.
Появление новых долгосрочных стратегий, по всей видимости, скорректирует эту оценку.

Эффективность конкретной меры политики в значительной степени обусловлена институциональными и социальными условиями, в которых она реализуется

Преимущество имеет реализация сбалансированного пакета политических инструментов по ограничению или снижению выбросов парниковых газов. Еще один важный момент – теоретически более совершенная, но сложная в практической реализации схема, может давать меньший эффект, чем более простая, но менее теоретически совершенная.

Специальные меры углеродного регулирования выбросов ПГ включают:

налог на выбросы ПГ. С точки зрения администрирования, введение налогов на углерод проще, чем система обращения квот на выбросы;
систему квот, не подлежащих продаже;
систему торговли квотами. Для реализации схемы торговли необходимо создание специальных институтов. Возможна внутренняя и международная торговля выбросами между квотируемыми организациями;
проектные механизмы. У российских компаний есть определенный опыт участия в проектах Совместного Осуществления;
субсидии;
добровольные соглашения власти и бизнеса;
стандарты на оборудование;
запреты на продукцию;
прямые государственные затраты и инвестиции.

«Сила сигнала цены на углерод» еще очень умеренная и не отвечает реальным задачам снижения выбросов ПГ.

Коридор «цен переключения» равен 24-50 долл./тCO₂ на уровне 2020 г., 30-130 долл./тCO₂ для 2030 г. и до 160 долл./тCO₂, для 2050 г.

Сейчас менее 1% выбросов ПГ имеют уровень цены на углерод, соответствующий диапазону «цены переключения».
В национальных системах цена углерода варьирует от менее 1 долл./тСО_2-экв. (Польша и Украина) до 131 долл./тСО_2-экв. (Швеция), а в 1200 системах внутрикорпоративной торговли – от 0,3 до 893 долл./тСО_2-экв.
Уровень цен на углерод, необходимый для удержания потепления в зоне до 2^оС, должен, по меньшей мере, достичь 40-80 долл./тCO2 к 2020 г. и 50-100 долл./тCO2 к 2030 г.
Трансформация налоговой системы может строиться так, чтобы максимальными налогами облагались природоэксплуатирующие и загрязняющие виды деятельности при минимизации налоговой нагрузки на высокотехнологичные и инфраструктурные сектора.

Технологический прогресс и удешевление основных низкоуглеродных технологий позволяет существенно повысить эффективность отдельных мер политики по снижению выбросов

Он существенно ее удешевляет, позволяет отказаться или кратно сократить субсидии и включает в полную силу энергию рынка, как только низкоуглеродные технологии становятся дешевле традиционных.
«Цены переключения» существенно зависят от прогресса в снижении удельных затрат на снижение выбросов по мере технологического обучения.
Миф о том, что энергоресурсы на основе ВИЭ всегда дороже энергии, получаемой на основе использования ископаемого топлива, рушится на глазах.
Фантастический рывок ВИЭ в будущее продолжится, и рушится еще один миф – о том, что нельзя создать энергетику, полностью основанную на использовании ВИЭ.

Для ограничения потепления уровнем 1,5^оС ежегодные инвестиции в низкоуглеродную энергетику и энергоэффективность должны вырасти примерно в шесть раз к 2050 г. по сравнению с 2015 г.

Новым и устойчивым феноменом последних лет стал выход электроэнергетики на ведущие позиции в структуре инвестиций в мировую энергетику

Инвестиции в безуглеродную генерацию в 2018 г. составили около 350 млрд долл. Доля ВИЭ в суммарных инвестициях в электрогенерацию в мире уже несколько лет составляет две трети. Доля инвестиций в сетевое хозяйство и системы хранения энергии близка к 40%.
Все б***о***льшую долю отвоевывают инвестиции в повышение энергоэффективности. С учетом неопределенности оценок суммарные приростные капитальные вложения в повышение энергоэффективности в мире в 2017 г. можно оценить в диапазоне 240-300 млрд долл.
Именно инвестиции в повышение энергоэффективности позволяют получить самый дешевый энергетический ресурс.
Нынешняя эволюция структуры инвестиций – это база будущих изменений в структуре энергобаланса.

Формирующийся «инвестиционный крест» не только отражает снижение доли ископаемых топлив в структуре инвестиций, но и показывает почти двукратное сокращение их абсолютного объема

В 2026-2040 гг. среднегодовой объем низкоуглеродных инвестиций может составить 1328-2361 млрд долл., что приблизит его к уровню, необходимому для ограничения глобального потепления уровнем 1,5-2^оС, в т.ч. в:

системы добычи и снабжения ископаемым топливом – 574-870 млрд долл.;
ВИЭ – 467-663 млрд долл.;
электрические сети – 286-462 млрд долл.;
АЭС, системы хранения энергии и CCUS – 67-150 млрд долл.;
повышение энергоэффективности – 505-828 млрд долл.;
расходы на установку ВИЭ у потребителей, на приобретение электромобилей и системы CCUS в промышленности – 203-581 млрд долл.

Рисунок 6 – «Инвестиционный крест». Изменение среднегодовых объемов и структуры инвестиций в энергоснабжение в зависимости от сценария контроля над выбросами ПГ в 2017-2040 гг.
1.7.PNG

Прочее в потреблении конечной энергии – расходы на установку ВИЭ у потребителей, на приобретение электромобилей и системы CCUS в промышленности.

Источник: построено ЦЭНЭФ-XXI по данным IEA. 2018. World Energy Outlook 2018.

Все сценарии показывают, что середина и вторая половина XXI века станут эпохой постепенного заката органического топлива

Пик потребления угля при любом сочетании сценарных условий будет пройден до 2040 г., а в низкоуглеродных сценариях – до 2030 г. Уголь уйдет и не вернется.
Пик потребления нефти при любом сочетании сценарных условий будет пройден еще до 2045 г. и с очень большой вероятность не превысит 6 млрд тнэ.
Потенциальный рост потребления природного газа до 2050 г. с высокой вероятностью будет ограничен уровнем 5 млрд тнэ.
Если допустить, что России удастся сохранить свои рыночные ниши на мировых топливных рынках, то эти глобальные траектории с соответствующим масштабированием можно рассматривать как траектории возможных объемов добычи ископаемого топлива в России.

Доходы экспортеров углеводородов оказываются зажатыми в «низкоуглеродные тиски»: с одной стороны, все большая часть доходов поступает поставщикам ВИЭ; с другой, происходит изъятие части ренты с помощью налога на углерод

По оценкам МЭА, в сценарии «Новые меры политики» чистый доход (рента) России от нефтегазового сектора в 2018-2025 гг. (314 млрд долл. в ценах 2017 г.) будет ниже среднего уровня в 2010-2017 гг. (320 млрд долл.), а в 2026-2040 гг. может как вырасти до 382 млрд долл. при среднем уровне цен на нефть, так и упасть до 274 млрд долл. при низких ценах.
В перспективе объемы российской добычи и экспорта нефти существенно увеличить не удастся. Устойчиво высоких цен на нефть также не будет.
Российские экспортеры газа могут рассматривать реализуемые в других странах меры по сокращению выбросов ПГ не столько как угрозу, сколько как возможность.
Наиболее уязвимы позиции экспорта угля – самого «грязного» вида ископаемого топлива: уголь становится токсичным активом.

В ряде секторов принимаются межгосударственные меры по регулированию или сдерживанию роста выбросов парниковых газов

Международная система контроля выбросов СО₂ в авиации (СОRSIA) будет запущена уже 2021 г. До 2027 г. она будет работать в пробном режиме, а затем – в обязательном.
Национальная политика в области гражданской авиации уже формируется с учетом мер ограничения выбросов ПГ. Согласно требованиям ИКАО, разработан Национальный план действий по ограничению выбросов парниковых газов в гражданской авиации Российской Федерации.
В центре внимания должен находиться также морской транспорт, включая перевозки сжиженного природного газа, в которых ужесточение международных требований к судам происходит быстрее, чем в других сегментах рынка.

Особый интерес для России представляет развитие «зеленых» финансов, но…

Россия практически не участвует в выработке правил «зеленого» финансирования

Правила, вырабатываемые в «зеленом» сегменте международных финансовых рынков, в том числе в отношении определения экологичности проектов, со временем могут стать общим стандартом.
Важно развивать инфраструктуру «зеленого» финансирования в России, а также продвигать проекты энергосбережения и сокращения выбросов в традиционной энергетике и промышленности как «зеленые».
Требуются меры по разработке соответствующего нормативно-правового и информационно-организационного сопровождения проектов (в том числе создания институтов для верификации проектов сокращения выбросов в соответствии с международными принципами, информационной поддержке проектов и поиску потенциальных инвесторов из числа зарубежных компаний и т.д.).

Россия оказалась перед долговременными системными вызовами, включая исчерпание источников экспортно-сырьевого развития; усиление глобальной конкуренции; резкий рост роли инноваций как драйвера социально-экономического развития при обесценивании роли традиционных факторов роста.

Перечень основных вызовов и рисков включает:

ограничение рынков сбыта традиционных российских товаров и услуг;
ослабление геополитической роли энергетического фактора и геополитического влияния России;
обесценивание неамортизированных топливных активов и падение рыночных котировок акций ведущих российских компаний ТЭК;
ужесточение конкуренции поставщиков на топливных рынках, условия на которых диктует потребитель;
снижение конкурентоспособности российских товаров и услуг по причине сохранения низкой энергоэффективности и возможного введения таможенных барьеров на ввоз товаров с высоким «углеродным следом»;
сохранение или углубление технологической отсталости; и невозможность встраивания в глобальные цепочки создания стоимости на рынке новейшей наукоемкой продукции;
репутационные риски, связанные с восприятием России как страны, отстающей от общемировых тенденций низкоуглеродного развития;
риски неприятия общественностью и потребителями многих стран продукции с высоким «углеродным следом»;
макроэкономические риски, интегрирующие эффекты перечисленных выше рисков, а также ограничения доступа к финансовым ресурсам «зеленеющего» финансового рынка.

Для дальнейшего развития по сложившейся экономической модели, базирующейся на сырьевом экспорте, дополнительным риском становится усиливающийся экологический протекционизм

Взимание «углеродной» пошлины легче всего осуществить именно в отношении однородных сырьевых товаров.
Потенциальные потери дохода российских компаний от введения пошлины на углерод в размере 15 долл. США/тСО_2-экв. можно оценить в 5-7 млрд долл.
Самой углеродоемкой отраслью российского экспорта является металлургия.

Дополнительное ужесточение мировой климатической политики может вызвать сокращение темпов прироста ВВП России примерно на 0,1-0,3 п.п. к 2030 г. и на 0,2-0,5 п.п. в 2035-2050 гг.

Динамика доходов от нефти и газа все в меньшей степени влияет на рост ВВП. Для его ускорения нужны новые драйверы

Реализация перечисленных выше рисков чревата:

оттоком капитала из России и снижением финансирования предприятий и организаций, разрабатывающих и внедряющих традиционные технологии, ведущих добычу и переработку ископаемого топлива, строительство топливных электростанций и осуществляющих другие виды деятельности с высоким уровнем углеродного следа;
снижением привлекательности российских компаний для инвесторов из-за низкого качества раскрытия информации об их воздействии на окружающую среду и (или) производства продукции из источников, не соответствующих критериям экологической устойчивости.

Важным шагом может быть введение для корпораций и компаний обязательного порядка регулярной публикации аудируемых независимой стороной нефинансовых отчетов об устойчивом развитии

Для этого необходима большая работа по:

созданию соответствующей инфраструктуры: верификации, выпуска зеленых облигаций, соответствующих международным стандартам и принципам;
созданию признаваемых международным сообществом регистров низкоуглеродных проектов;
включению социальной стоимости выбросов ПГ при оценке инвестиционных проектов. Возможно, как в Китае, введение требований к минимальной доле «зеленых» инвестиций и кредитов в общем портфеле и мер, позволяющих повышать эту долю;
повышению качества системы учета выбросов в России и оценки «углеродного следа».

Целям защиты интересов национальных производителей углеродоемкой продукции в плане смягчения рисков могли бы служить:

учет фактора «зеленой» трансформации мировой экономики в стратегии экспорта российских энергоносителей, в т.ч. угля;
продвижение на европейском рынке идеи о том, что российский трубопроводный газ менее углеродоемок, чем СПГ.

Россия (в коалиции с партнерами по БРИКС) могла бы выступить в роли инициатора корректировки международных принципов оценки климатической ответственности

На основе концептуализации и формализации принципов учета выбросов ПГ «от потребления» наряду со сложившимся подходом к оценке климатической ответственности стран на основе территориальных выбросов (или выбросов «от производства»).
Это позволило бы снизить уровень климатической ответственности России примерно на 300-400 млн т СО_2экв.

Оценка ретроспективной динамики выбросов и поглощения парниковых газов ведущих стран в период 1990-2018 гг. и анализ структуры выбросов парниковых газов

Динамика глобальных выбросов СО₂ в 1750-2018 гг.

В данном разделе представлены данные об антропогенных выбросах парниковых газов (ПГ) за период 1750-2018 гг., а также данные о динамике потребления первичной энергии и об основных драйверах, определяющих динамику выбросов. Поскольку задача снижения выбросов формулируется как долгосрочная с ориентирами на 2050 г. и 2100 г., анализ последних тенденций проведен на фоне довольно протяженного отрезка времени – 268 лет. Более подробно представлена оценка ретроспективной динамики выбросов и поглощения парниковых газов мира в целом и ведущих стран мира в 1990-2018 гг. При интерпретации данных следует учитывать, что существует значительная неопределенность в оценке как объемов, так и динамики выбросов ПГ. В меньшей степени это касается драйверов динамики выбросов, таких как потребление первичной энергии, численность населения и ВВП. Оценки выбросов ПГ из разных источников расходятся даже за последние годы. Еще больше неопределенности в ретроспективных оценках.

Анализ структуры выбросов парниковых газов выполнен на основе сформированной ЦЭНЭФ-XXI базы данных G³EM-21 по глобальным выбросам парниковых газов. Ее временной горизонт охватывает период 1750-2018 гг. для мира в целом и 1990-2017(2018) гг. для крупнейших стран. Данные за 2018 г. – это предварительные оценки, сформированные на основе данных о потреблении ископаемого топлива и информации о важнейших драйверах выбросов в разных секторах. В качестве источников информации послужили базы данных, сформированные правительственными, международными и исследовательскими организациями, включая Рамочную конвенцию ООН по изменению климата, представляющую данные по национальным кадастрам выбросов ПГ для стран Приложения 1; базы данных EDGAR, Международного энергетического агентства, МГЭИК, Всемирного банка, Агентства энергетической информации США, Бритиш Петролеум, SHIFT, Potsdam Institute (PIK), СDIAC, СAIT, Enerdata и др., а также данные национальной статистики.^[1] При наличии данных национальных кадастров предпочтение отдавалось им. Географическая детализация базы данных ограничена странами с самыми высокими уровнями выбросов парниковых газов: мир в целом, 19 стран (Китай, США, Индия, Россия, Япония, Германия, Иран, Канада, Южная Корея, Великобритания, Бразилия, Индонезия, Мексика, Австралия, Саудовская Аравия, Италия, Франция, Южная Африка, Украина) и 2 региона (Европейский Союз и прочий мир).

Данные включают все основные виды ПГ и источники выбросов, а также поглотители ПГ. Оценки по различным кадастровым годам, парниковым газам, секторам и категориям источников из разных баз данных сведены таким образом, чтобы различия в результатах по годам по каждой категории отражали только фактические изменения в динамике выбросов. Методическая основа всех источников информации – «Руководящие принципы национальных инвентаризаций парниковых газов» (МГЭИК, 2006 г.).^[2] В максимально возможной степени за счет четкой классификации источников и стоков согласно «Руководящим принципам национальных инвентаризаций парниковых газов» (МГЭИК, 2006 г.) обеспечивается сопоставимость данных. Выбросы оцениваются по основным парниковым газам: СО₂, СН₄, N₂O и три F-газа, которые приводятся к эквиваленту СО₂ по потенциалу глобального потепления, определенному МГЭИК на основе сравнения радиационного воздействия 1 т ПГ в течение 100 лет. Оценки выбросов и поглощений парниковых газов определяются для следующих секторов: энергетика; промышленные процессы и использование продуктов; сельское хозяйство; лесное хозяйство и другие виды землепользования; отходы; прочие (например, косвенные выбросы в результате осаждения азота из несельскохозяйственных источников).

Оценка ретроспективной динамики выбросов и поглощения парниковых газов ведущими странами в период 1990-2018 гг.^[3] сопровождается оценками влияния основных факторов, определяющих эту динамику: темпов и структуры экономического роста, численности населения, объемов и структуры потребления энергии и др.

Динамика выбросов СО₂ от сжигания топлива и производства цемента а также выбросов от сектора «землепользование, изменение землепользования и лесное хозяйство» (ЗИЗИЛХ) в 1750-2018 гг. показана на рис. 7. По данным СDIAC (за 1750-2014 гг.), дополненным ЦЭНЭФ-XXI данными из других источников (за 2015-2018 гг.), суммарные выбросы ПГ от сжигания топлива и производства цемента за 268 лет составили 1624 млрд т СО₂, из них на долю угля пришлось 760 млрд т СО₂, жидкого топлива – 569 млрд т СО₂, природного газа – 231 млрд т СО₂. Только за последние 38 лет выбросы СО₂ от сжигания топлива и производства цемента составили 818 млрд т СО₂, или более половины кумулятивных выбросов СО₂ от этого сектора с 1750 г. В 1750-1900 гг. выбросы составили только 2,8% их объема, накопленного в 1750-2018 гг., а в период 1901-1990 гг. – 48,8%. На долю США пришлось 25% кумулятивных выбросов (от сжигания топлива и производства цемента), Китая – 13%, России – 6,4%, Германии – 5,8%, Великобритании – 4,9%, Индии – 3%.^[4]

К этому следует добавить выбросы от сектора ЗИЗИЛХ, которые с 1750 г. составили 958 млрд т СО₂. В период после 1961 г. выбросы СО₂ в этом секторе колеблются вокруг значения 5 млрд т СО₂, а выбросы CH₄ и N₂O от сельского хозяйства устойчиво растут. В целом на сектор ЗИЗИЛХ в 2007-2016 гг. пришлось 23% всех антропогенных выбросов ПГ^[5] против 93% в 1850 г., 63% в 1900 г. и 49% в 1950 г.

Итого только выбросы СО₂ в 1750-2018 гг. составили 2580 млрд т СО₂. Экстраполируя полученные МГЭИК^[6] пропорции углеродного цикла, можно оценить, что из этой совокупной антропогенной эмиссии 1115 млрд т СО₂ накоплено в атмосфере, 720 млрд т СО₂ поглощено океаном и еще 745 млрд т СО₂ аккумулировано в природных экосистемах суши.

Рисунок 7. – Глобальная динамика выбросов СО₂ от сжигания ископаемого топлива и производства цемента в 1750-2018 гг.
3.1.png
3.1б.png

Источники: 1750-2014 гг. – база данных CDIAC. Marland G., T.A. Boden, and R.J. Andres. Carbon Dioxide Information Analysis Center, Environmental Sciences Division, Oak Ridge National Laboratory, Oak Ridge, Tennessee 37831-6290, USA. http://cdiac.ornl.gov/trends/emis/overview; 2015-2018 гг. – оценки по базе данных ЦЭНЭФ-XXI G³EM-21, основанные на базах данных IEA, EDGAR, EIA, CIAT, SHIFT, Enerdata, BP, WB-WDI. Potsdam Institute For Climate Impact Research.

Накопление СО₂ в атмосфере в 2019 г. уже привело к росту концентрации парниковых газов свыше 411 частей на миллион и к ее повышению в последние годы примерно на 2,6 части на миллион ежегодно.^[7] Рост концентрации парниковых газов в атмосфере породил глобальное потепление, которое за период 1880-2012 гг. составило 0,85 (0,65-1,06)ºС и после 1975 г. растет на 0,15-0,2ºС каждые 10 лет. Согласно последним оценкам, средняя глобальная температура в 2018 г. на 1ºС превысила средний уровень 1850-1900 гг., а средняя температура над поверхностью суши – на 1,6ºС.^[8] МГЭИК пришла к выводу, что более половины наблюдаемого повышения средней глобальной приземной температуры после 1950 г. обусловлено увеличением концентраций парниковых газов и другими антропогенными воздействиями.^[9] МЭА пришло к выводу, что только сжигание угля обусловило глобальное потепление на 0,3ºС.^[10]

Факторы, которые определяют динамику выбросов ПГ в секторе «энергетика», обычно отражают с помощью тождества Кайи^[11]:

формула 3.1.PNG , (3.1)

где POP – численность населения, GDP – глобальный ВВП, E – потребление первичной энергии. Тогда для среднегодовых темпов роста можно записать:

формула 3.2.PNG , (3.2)

То есть темп роста выбросов ПГ является суммой темпов роста четырех факторов (табл. 1). Если до 1850 г. главным драйвером выбросов ПГ в секторе «энергетика» был рост населения, то затем на первые позиции вышел экономический рост (ВВП на душу населения). В сумме эти два фактора отражают вклад роста ВВП. Единственный фактор, который в течение всего времени сдерживал рост выбросов, - это снижение энергоемкости (повышение энергоэффективности). В 1800-2018 гг. энергоемкость глобального ВВП сократилась в 4-4,5 раза.^[12] Однако мощи этого фактора не хватало, чтобы компенсировать влияние роста ВВП. Удельное содержание углерода в единице органического топлива росло по мере того, как уголь теснил биомассу в энергетическом балансе мира (см. рис. 8), и вышло на пик к 1910-1920 гг. Затем этот фактор имел довольно ограниченное влияние на динамику выбросов ПГ, особенно после 1950 г., когда показатель углеродоемкости энергии практически стабилизировался. При том что удельные выбросы ПГ на единицу глобального ВВП стали снижаться уже с 1910 г., выбросы ПГ на душу населения практически стабилизировались в 1970-2000 гг., но затем (после 2000 г.) за счет ускоренного роста потребления угля в Китае и Индии этот индикатор совершил еще один скачок и стабилизировался на новом, более высоком уровне после 2010 г.

Таблица 1. – Факторы, определявшие динамику глобальных выбросов СО₂ от секторов энергетика и промышленность (тождество Кайя). Среднегодовые темпы прироста (%)

1750-1800	1800-1850	1850-1900	1900-1950	1950-1970	1970-1990	1990-2000	2000-2010	2010-2018
Выбросы СО2	2,0%	3,9%	4,7%	2,3%	4,7%	2,0%	1,0%	3,1%
Численность населения	0,4%	0,6%	0,6%	0,9%	1,9%	1,8%	1,4%	1,2%
ВВП на душу населения	0,2%	0,9%	1,6%	1,8%	3,4%	1,6%	1,3%	1,6%
Энергоемкость		-0,8%	-1,4%	-0,9%	-0,8%	-1,2%	-1,4%	-0,2%
Углеродоемкость энергии		3,2%	3,8%	0,5%	0,1%	-0,2%	-0,4%	0,5%

Источники: Расчеты ЦЭНЭФ-XXI на основе данных списка источников к рис. 8.

Рисунок 8. – Удельные выбросы СО₂ и энергоемкость глобального ВВП в 1800-2018 гг.
3.2.png

* Углеродоемкость ВВП показана в тСО₂/1000 долл. ВВП в ценах 2010 г. по рыночному курсу, энергоемкость ВВП – в тнэ/1000 долл. ВВП в ценах 2010 г. по рыночному курсу.

Источники: численность населения в 1750-1949 гг. была оценена на основе J. Bradford DeLong. Estimating World GDP, One Million B.C. – Present. Department of Economics, U.C. Berkeley [delong@econ.berkeley.edu;]{.ul}Численность населения в 1751-1799 гг. была оценена на основе темпов годового роста 0,57% в год. Численность населения в 1950 г. – по данным United Nations, Department of Economic and Social Affairs, Population Division (2015). World Population Prospects: The 2015 Revision, DVD Edition. https://esa.un.org/unpd/wpp/Download/Standard/Population/. Оценка ВВП в 1750-1960 гг. – на основе J.B. DeLong. Estimating World GDP, One Million B.C.; OECD. 2006. Development Centre Studies. The World Economy. Volume 1: A MILLENNIAL PERSPECTIVE. Volume 2: HISTORICAL STATISTICS [ONS, UK, 2015a. Consumer Trends publications http://www.ons.gov.uk/ons/rel/consumer-trends/consumer-trends/index.html]{.ul}. Данные по ВВП после 1960 г. взяты из World Development Indicators. World Bank. ВВП в долл. 2010 г. за 1750-1959 гг. оценен на основе годовых и десятилетних средних значений, средних темпов роста за 25 и 50 лет от базового уровня 1960 года.

Потребление первичной энергии, движимое ростом населения и мировой экономики, в 1900-2018 гг., по разным оценкам, выросло в 14-18 раз. Даже после первого нефтяного шока рост не прекратился и в 1973-2018 гг. составил 2,3 раза. Процесс вытеснения биомассы из мирового энергобаланса динамично развивался до 1975 г., а затем ее доля стабилизировалась (рис. 3.3). Процесс вытеснения угля жидкими и газообразными углеводородами динамично развивался также до 1975 г. Затем он практически остановился, но в начале XXI века уголь смог отыграть часть утраченных позиций. Со второй половины 70-х годов из энергобаланса начала вытесняться нефть – в основном за счет роста доли АЭС и природного газа. Доля АЭС повышалась только до 1992 г., а затем стала снижаться; а с 2006 г. снижается и абсолютный объем выработки электроэнергии на АЭС. В последние годы стала расти доля выработки на ВИЭ. Однако на долю органических топлив все еще приходится более 80% мирового потребления первичной энергии. Такие изменения в структуре мирового энергобаланса привели к практической стабилизации удельных выбросов ПГ на единицу энергии после 1950 г.

Рисунок 9. – Потребление первичной энергии по видам энергоресурсов: 1900-2018 гг.
3.3.PNG
Источники: IIASA. Данные TNT program. PEN database. http://www.iiasa.ac.at/web/home/research/ researchPrograms/TransitionstoNewTechnologies/Objectives.en.html; данные за 2015-2018 гг. получены на основе данных IEA World Energy Balances за разные годы; BP Statistical Review of World Energy, June 2016, и Enerdata Global Energy Statistical Yearbook 2018.

Анализ вековых тенденций динамики выбросов СО₂ и изменений в мировом энергобалансе показывает, что:

более половины наблюдаемого повышения средней глобальной приземной температуры обусловлено увеличением концентраций парниковых газов;
треть глобального потепления (0,3^оС) порождена выбросами СО2 от сжигания угля, которые в 2018 г. превысили 10 ГтСО2экв. На фоне сворачивания угольной генерации в развитых странах опора на дешевый уголь сохраняется в быстрорастущих экономиках Азии;
две трети антропогенной эмиссии в 1750-2018 гг. приходится на сжигание ископаемого топлива и производство цемента;
половина накопленных с 1750 г. выбросов СО₂ от сжигания топлива и производства цемента произведена после 1990 г.;
главным драйвером роста выбросов является рост мирового ВВП;
повышение энергоэффективности сдерживало рост выбросов, но не могло его полностью нейтрализовать;
удельное содержание СО₂ в единице первичной энергии после 1950 г. практически стабилизировалось;
потребление первичной энергии в 1900-2018 гг. выросло в 14-18 раз. В его структуре происходили заметные сдвиги, но в 2018 г. на долю органических топлив все еще приходилось более 80% мирового потребления первичной энергии;
удельные выбросы СО₂ от всех секторов на единицу глобального ВВП снижаются с 1750 г.;
удельные выбросы СО₂ от сжигания топлива и производства цемента на единицу глобального ВВП снижаются с 1910 г., а выбросы ПГ на душу населения продолжали расти со структурой динамики «stop-and-go» с выходом после 2010 г. на стадию «stop».

Динамика глобальных выбросов парниковых газов после 1990 г.

Базовым годом для сравнения обязательств многих стран по контролю над выбросами и при мониторинге текущих выбросов парниковых газов является 1990 г. Структура и объемы глобальных выбросов ПГ в 1990 г. показаны в табл. 3.2. Основным парниковым газом является СО₂. Объем его выбросов в 1990 г. составил 28,2 млрд т СО_2-экв., а суммарный объем выбросов всех шести основных ПГ – 38,3 млрд т СО_2-экв.. На CH₄ пришлось почти 19%, на N₂O – еще 6,9%. Менее 1% пришлось на гидрофторуглероды, перфторуглероды и гексафторид серы.

Таблица 2. – Глобальная структура выбросов ПГ в 1990 г. (млн т СО_2-экв.)

Сектор и подсектор	CO2	Доля в выбросах CO2 (%)	CH4	N2O	HFCs	PFCs	SF6	Всего выбросы ПГ	Доля в выбросах ПГ (%)
1.Энергетика	21002	74,4%	2485	287				23774	61,5%
1A. Сжигание топлива	20503	72,6%	369	284				21156	54,7%
1A1. Энергетические отрасли	8072	28,6%	5	34				8111	21,0%
Производство электрической и тепловой энергии	6970	24,7%						6970	18,0%
1A2. Обрабатывающая промышленность и строительство	4802	17,0%	8	12				4822	12,5%
1A3. Транспорт	4488	15,9%	22	83				4593	11,9%
1A4. Прочие сектора	3338	11,8%	335	155				3827	9,9%
Невязка	-198	-0,7%	0	0				-197	-0,5%
1B. Летучие выбросы	499	1,8%	2116	3				2619	6,8%
1B1. Твердые виды топлива	164	0,6%	854	1				1020	2,6%
1B2. Нефть, природный газ и прочие выбросы от процессов производства энергии	335	1,2%	1262	2				1599	4,1%
2.Промышленные процессы	1285	4,6%	4	252	76	115	112	1843	4,8%
3.Сельское хозяйство	100	0,4%	3186	2027				5313	13,7%
4.ЗИЗИЛХ	5815	20,6%	321	224				6360	16,4%
5.Отходы	21	0,1%	1272	81				1374	3,6%
Всего	28223	100,0%	7268	2872	76	115	112	38665	100,0%
Доля в выбросах ПГ (%)	73,0%		18,8%	7,4%	0,2%	0,3%	0,3%	100,0%

Источники: ЦЭНЭФ-XXI на основе баз данных IEA, EDGAR, CDIAC, CIAT, SHIFT, Enerdata, BP, WB-WDI.

На долю сектора энергетики пришлось 74% выбросов СО₂ и 62% выбросов всех ПГ. В основном выбросы порождаются процессами сжигания топлива (73% СО₂ и 55% ПГ). Существенным источником также являются утечки и технологические выбросы (6,8%). Около трети выбросов ПГ приходится суммарно на промышленные процессы (4,7%), сельское хозяйство (13,7%), землепользование и лесопользование (16,4%), а также на управление отходами (3,6%). Доля выбросов прочих ПГ (не СО₂) от этих источников существенно выше, чем для сектора энергетики. Наиболее высока точность оценок выбросов СО₂ в процессах сжигания топлива, а наименее точно оцениваются выбросы и стоки, связанные с землепользованием и лесопользованием.

Важным аспектом сопоставления данных по выбросам ПГ из отдельных баз данных является полнота отражения источников и стоков выбросов ПГ. Оценки суммарных выбросов ПГ из разных баз данных могут заметно отличаться (рис. 10) как минимум по трем причинам: охват перечня ПГ, охват источников выбросов, использование разных методик расчета и коэффициентов удельных выбросов на единицу экономической активности.

Рисунок 10. – Разница в оценках динамики и объемов выбросов ПГ из различных источников
3.4.png

Источники: ЦЭНЭФ-XXI на основе баз данных EDGAR, IEA, CIAT, SHIFT, WB-WDI.

Даже для одного и того же газа (СО₂) и одного источника выбросов (сжигание топлива) при сходности динамики оценки из разных баз данных заметно различаются по объемам (рис. 11). Это происходит в силу особенностей учета потребления топлива на неэнергетические нужды (BP учитывает их как сжигание топлива); из-за различий при учете биомассы (по выбросам CH₄ и N₂O); при пересчете разных видов топлива в условное; из-за группировки последних; а также при оценке удельных выбросов ПГ либо по детальному перечню видов топлива, либо для агрегированных видов топлива.

Рисунок 11. – Разница в оценках динамики выбросов СО₂ от сжигания топлива по различным источникам
3.5.png

Источники: ЦЭНЭФ-XXI на основе баз данных EDGAR, BP, IEA, EIA, CDIAC, WB-WDI.

Наиболее полно в имеющихся базах данных представлены значения за 2010 и 2014 гг. На их основе можно составить суждения о точности оценки отдельных показателей по выбросам ПГ. Оценки выбросов всех ПГ от землепользования и лесопользования находятся в диапазоне 3-5,5 ГтСО_2экв.^[13], а по выбросам только СО₂ – в диапазоне 2,6-5,2 ГтСО_2экв.. Для сельского хозяйства выбросы всех ПГ оцениваются в диапазоне 5,1-6 ГтСО_2экв., для управления отходами – в диапазоне 1,5-1,7 ГтСО_2-экв., а для сжигания топлива – 30,4-33,5 ГтСО₂. По последним данным МГЭИК, для выбросов парниковых газов от секторов «энергетика» и «промышленность» средняя неопределенность оценок в 2007-2016 гг. составляла [+]{.ul}8,5%, для сектора «землепользование, изменение землепользования и лесное хозяйство» – 25%, а всего для суммарной антропогенной эмиссии зона неопределенности оценок равна 8,7%.^[14] Эти диапазоны неопределенности следует принимать во внимание при интерпретации полученных ЦЭНЭФ-XXI оценок объемов и структуры глобальных выбросов ПГ за 2018 г. (табл. 3).

Таблица 3. – Глобальная структура выбросов ПГ в 2018 г. и изменения по сравнению с 2018 г. (млн т СО_2экв.)

Сектор/ Подсектор	CO2	Доля в выбросах CO2 (%)	Рост выбросов CO2 в 1990-2014 гг. (%)	Прирост в 1990-2014 гг.	Доля в приросте в 1990-2014 гг. (%)	CH4	N2O	HFCs, PFCs, SF6	Всего ПГ	Доля в выбросах ПГ (%)	Рост выбросов ПГ в 1990-2014 гг. (%)
1.Энергетика	34578	80%	64,6%	13577	92%	3985	360		38924	67,6%	64%
1A. Сжигание топлива	34110	79%	66,4%	13608	92%	370	357		34837	60,5%	65%
1A1. Энергетические отрасли	15690	37%	94,4%	7618	52%	10	81		15781	27,4%	95%
Производство электрической и тепловой энергии	14055	33%	101,6%	7085	48%				14055	24,4%	102%
1A2. Обрабатывающая промышленность и строительство	6567	15%	36,7%	1765	12%	14	20		6602	11,5%	37%
1A3. Транспорт	8195	19%	82,6%	3707	25%	19	97		8310	14,4%	81%
1A4. Прочие сектора	3372	8%	1,0%	34	0%	328	157		3857	6,7%	1%
Прочие	287	1%	-244,9%	484	3%	0	1		288	0,5%	-246%
1B. Летучие выбросы	468	1%	-6,3%	-31	0%	3615	4		4086	7,1%	56%
1B1. Твердые виды топлива	197	0%	19,7%	32	0%	1522	2		1721	3,0%	69%
1B2. Нефть, природный газ и прочие выбросы	271	1%	-19,0%	-64	0%	2092	2		2365	4,1%	48%
2.Промышленные процессы	2991	7%	132,8%	1706	12%	8	162	954	4451	7,7%	141%
3.Сельское хозяйство	155	0%	55,1%	55	0%	4602	1953		6709	11,7%	26%
4.ЗИЗИЛХ	5218	12%	-10,3%	-597	-4%	285	128		5632	9,8%	-11%
5.Отходы	36	0%	67,9%	14	0%	1693	126		1854	3,2%	35%
Всего	42978	100%	52,3%	14756	100%	10573	2728	954	57570	100,0%	49%
Доля в выбросах ПГ (%)	74,7%					18,4%	4,7%	1,7%	100,0%

Источник: Оценки ЦЭНЭФ-XXI на основе баз данных IEA, EDGAR, CDIAC, CIAT, SHIFT, BP, Enerdata, WB-WDI. Potsdam Institute For Climate Impact Research.

Анализ динамики выбросов по миру в целом в 1990-2018 гг. показывает, что:

антропогенные выбросы ПГ выросли с 38,7 до 57,6 млрд т, или на 49%, а выбросы СО₂ – с 28 до 43 млрд т, или на 52%;
выбросы ПГ в секторе «энергетика» выросли на 64%, обеспечили почти весь (92%) прирост выбросов ПГ от всех источников и укрепили его доминирование: вклад этого сектора в совокупную эмиссию ПГ увеличился до 65%, а в эмиссию СО₂ – до 80%;
в странах Приложения I доля энергетического сектора в выбросах равна 80-90%, а в прочих странах – 55-75%. Доля энергетического сектора в выбросах прочих парниковых газов равна 37%.
после временного выхода на плато в 2014-2016 гг. рост выбросов в этом секторе возобновился. Согласно оценкам BP, в 2017 г. выбросы выросли на 329 млн тСО₂, а в 2018 г. – на 648 млн тСО₂; по данным МЭА, прирост выбросов составил соответственно 527 и 565 млн тСО₂ (1,7%)^[15];
такой рост в значительной мере порождался процессами электрификации многих секторов мировой экономики. В итоге выбросы ПГ, порождаемые процессами производства электрической и тепловой энергии, в 1990-2018 гг. выросли в 2 раза (на 102%) и обеспечили почти половину прироста выбросов СО₂ и 37% прироста выбросов всех ПГ;
значительный рост мобильности как людей, так и грузов, привел к тому, что вторым по значимости вклада в прирост выбросов стало потребление топлива на транспорте. Выбросы СО₂ от транспорта выросли на 83% и определили прирост суммарных выбросов СО₂ на 25%, а с учетом бункеровки воздушных и морских судов – на 28%;
третьим по значимости вклада в прирост выбросов ПГ стало сжигание топлива в промышленности, выбросы от которого выросли на 37%, что эквивалентно 12% суммарного прироста выбросов СО₂;
выбросы от сжигания топлива в прочих секторах (здания, сельское хозяйство и рыболовство) выросли только на 1%;
снизился объем выбросов, порождаемых утечками и выбросами в процессах добычи нефти и газа, но в процессах добычи твердых топлив он продолжал расти;
выбросы от промышленных процессов выросли на 141%, а их доля в суммарных выбросах составила 8%;
выбросы ПГ от сельского хозяйства увеличились на 26%, а их доля в суммарных выбросах составила 12%;
существенно – на 11% – снизились выбросы ПГ от сектора землепользования и лесопользования. Однако этот показатель ведет себя довольно неустойчиво и оценивается с довольно большой неопределенностью.

После существенного ускорения в 2000-2010 гг. (в среднем на 2,4% в год) динамика выбросов ПГ в мире резко (до 0,1% в среднем в год) замедлилась в 2011-2015 гг. Однако возобновление роста выбросов в 2016-2018 гг. привело к тому, что среднегодовые темпы роста в 2011-2018 гг. составили 1,4%, что близко к параметрам динамики глобальных выбросов в 1970-2000 гг. (1,25%, см. рис. 3.6). С учетом ограниченной точности оценок выбросов ПГ можно сказать, что:

в 2011-2018 гг. сохранилась тенденция к росту уровня антропогенных выбросов ПГ на 1,4% в год, что на 1% ниже параметров роста, характерных для 2000-2010 гг. (2,4% в год), но близко к наблюдавшимся в 1970-2000 гг. (1,25% в год);
на фоне вековых тенденций затормозить рост выбросов парниковых газов не удалось: темпы роста выбросов в 2011-2018 гг. близки к темпам роста выбросов в 1750-2018 гг. (1,25% при учете выбросов СО₂ от сжигания топлива, производства цемента и ЗИЗИЛХ).

Периоды временного торможения роста выбросов отмечались и ранее, но были именно временными. Однако сформировавшаяся тенденция к замедлению роста выбросов по сравнению с 2000-2010 гг., по-видимому, имеет устойчивый характер, и смена этой тенденции на существенное ускорение, возможно, уже не повторится.

Рисунок 12. – Динамика выбросов основных парниковых газов. Мир, 1970-2018 гг.
3.6.PNG
Источники: ЦЭНЭФ-XXI по базам данных EDGAR, IEA, EIA, CIAT, BP, CDIAC, SHIFT, WB-WDI, BP, Enerdata, Potsdam Institute For Climate Impact Research. Оценки ряда составляющих выбросов ПГ за 2011-2018 гг. проведены ЦЭНЭФ-XXI.

Основной прирост выбросов ПГ в 2000-2018 гг. имел место за счет роста сжигания угля (37,5%), жидкого топлива (11,8%) и природного газа (15,1%). С учетом сжигания прочих видов топлива и летучих выбросов на долю сектора «энергетика» пришлось почти три четверти прироста выбросов ПГ (73,4%, см. рис. 3.7). На долю промышленных процессов пришлось 14,7% прироста выбросов, сельского хозяйства – 9,7%, ЗИЗИЛХ – только 0,3%, а отходов – еще 2,2%. Ускорение потребления угля было связано с электрификацией Китая и Индии и c доминированием в этих странах угольной генерации. В 2000-2018 гг., согласно данным BP, прирост потребления угля в этих двух странах (1,49 млрд тнэ) перекрыл прирост мирового потребления угля (1,41 млрд тнэ) при абсолютном сокращении потребления угля во многих прочих странах. На эти же 2 страны пришлось 58% прироста потребления жидкого топлива в 2000-2018 гг., но только 20% прироста потребления природного газа.

Рисунок 13. – Вклад отдельных антропогенных источников в динамику выбросов парниковых газов. Мир, 1970-2018 гг.
3.7.PNG
Примечание. Сектор ЗИЗИЛХ отражает баланс выбросов и стоков ПГ.

Источники: ЦЭНЭФ-XXI на основе данных UNFCCC, EDGAR, IEA, EIA, BP, CIAT, CDIAC, SHIFT, WB-WDI, BP, Enerdata, Potsdam Institute For Climate Impact Research.

Энергетический сектор является одним из важнейших источников выбросов ПГ. Анализ данных МЭА^[16] о динамике потребления энергии по видам первичных энергоресурсов показывает, что:

в 1990-2018 гг. мировое потребление первичной энергии выросло на 64% и превысило 14 млрд тнэ;
использование энергии на цели выработки электроэнергии за эти годы удвоилось в значительной степени за счет динамичного развития угольной генерации (ее доля оставалась на уровне 38% в 2000-2018 гг.);
в структуре потребления первичной энергии сохранялась высокая доля органического топлива (81% в 1990 г., 80% в 2000 г. и 82% в 2018 г.), а рост доли возобновляемых источников энергии замещал не столько ископаемое топливо, сколько атомную энергетику;
доля угля в потреблении первичной энергии после падения с 25% в 1990 г. до 23% в 2000 г. выросла и к 2018 г. достигла 26%. На долю угля пришлось 39% всего прироста потребления первичной энергии в 2000-2018 гг. Однако c 2013-2014 гг. потребление угля практически не выросло, и после длительного перерыва возобновился тренд на снижение значимости угля в мировом энергобалансе;
доля нефти устойчиво снижалась с 38% до 37% в 1990-2000 гг. и до 31% в 2018 г. Однако снижение цен на нефть стимулировало рост объемов ее потребления на 6,4% в 2014-2018 гг.;
доля природного газа выросла с 19% до 21% в 1990-2000 гг. и до 23% в 2018 г.;
доля традиционной биомассы и отходов оставалась на уровне около 10% в 1990-2018 гг.;
доля ВИЭ в суммарной генерации электроэнергии выросла с 18% в 2000 г. до 27% в 2018 г.

Декомпозиционный анализ позволяет оценить вклад отдельных факторов тождества Кайи в динамику эмиссии СО₂ от сжигания топлива (рис. 14). Видно, что ускорение роста выбросов в 2000-2010 гг. было связано как с ускорением экономического роста, так и с замедлением снижения энергоемкости, а также с ростом углеродоемкости энергии за счет повышения доли использования угля. В 2011-2018 гг. быстрое снижение энергоемкости практически нейтрализовало эффект от роста ВВП на душу населения, и динамика выбросов СО₂ практически совпала с ростом мирового населения (рис. 14 и 15). В 2011-2018 гг. соотношение вкладов факторов по объемам и направлениям влияния было похоже на период 1991-2000 гг.

Рисунок 14. – Оценка вклада отдельных факторов в динамику выбросов СО₂.
Мир, 1991-2018 гг.
3.8.png
Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных EDGAR, IEA, EIA, CIAT, CDIAC, SHIFT, WB-WDI, BP, Enerdata.
Рисунок 15. – Динамика выбросов парниковых газов и факторов, ее определяющих
3.9.png
Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных IEA, WB-WDI, BP.

Основные индикаторы динамики выбросов и драйверы, определявшие эту динамику, показаны на рис. 15. С 1990 г. глобальный ВВП вырос в 2,6 раза, численность населения – в 1,4 раза, выбросы ПГ – в 1,6 раза, выбросы СО₂ – в 1,5 раза, энергоемкость упала на треть, а углеродоемкость энергии осталась практически на уровне 1990 г. Таким образом, задача остановить рост выбросов ПГ в период 1990-2018 гг. решена не была.

В последние годы особенно активизировалась реализация проектов по захвату, использованию или захоронению углерода. К концу 2018 г. действовали и строились 43 крупных объекта. В 2018 г. был запущен один такой проект в Китае по утилизации СО₂ в процессах переработки газа и его закачки для повышения отдачи нефтяных пластов. В Европе в стадии строительства находятся еще 5 проектов. Однако большинство этих проектов – пилотные, и их суммарная мощность пока ограничена 87 млн тСО_2экв. в год.

Вклад отдельных стран в динамику выбросов ПГ

Развивающиеся страны не входят в Приложение I Киотского протокола и поэтому не обязаны ежегодно представлять в РКИК ООН (UNFCCC) национальные инвентаризации ПГ. В отличие от развитых стран, базой определения объемов выбросов парниковых газов для которых являются данные последних национальных инвентаризаций^[17] (доступные на сайте РКИК), для развивающихся стран данные по выбросам – это оценки отдельных организаций (EDGAR, IEA, EIA, Enerdata, BP, Potsdam Institute For Climate Impact Research (PIK)), которые могут отличаться от очень фрагментарно и нерегулярно представляемых самими развивающимися странами данных национальных инвентаризаций.

Крупнейшим эмитентом выбросов парниковых газов в 2017 г. был Китай – 12,75 ГтСО_2экв. (22,8%) глобальных выбросов. В начале XXI века Китай отодвинул США с первой позиции по объему выбросов, а Индия заняла третье место, потеснив с него Россию. За Китаем на почтительном расстоянии следуют: США – 5,7 ГтСО_2экв. (10,3%), ЕС – 4,07 ГтСО_2экв. (7,3%), Индия – 2,95 ГтСО_2экв. (5,3%), Россия – 1,57 ГтСО_2экв. (2,8%) и Япония – 1,23 ГтСО_2экв. (2,2%). Вклад остальных эмитентов не превышает 2% от глобального объема. Регион «прочий мир» составлен из множества очень разнородных и сравнительно небольших эмитентов. Однако суммарно на их долю приходятся очень значимые объемы выбросов: 20,9 ГтСО_2экв. (37,2%), что почти равно сумме выбросов Китая и США. В этой группе стран, а также в Бразилии и Индонезии, велика доля выбросов от сектора ЗИЗИЛХ.

Важно отметить вклад отдельных стран и регионов не только в объем, но и в изменение выбросов ПГ после 1990 г. Региональная структура выбросов меняется вместе с изменениями в мировой экономике. Развитые страны несут ответственность за накопленные в прошлом выбросы, а развивающиеся – за их недавний рост (рис. 16) и за будущие объемы.

Рисунок 16. – Объемы выбросов парниковых газов по странам и группам стран в 2017 г.
3.10.png
Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных РКИК ООН, EDGAR и Potsdam Institute (PIK).

Глобальное изменение объема выбросов ПГ определялось небольшой группой стран. Четыре страны – Китай, США, Индия и Россия (их доля в выбросах ПГ в 2017 г. превысила 48%, а в выбросах СО₂ от секторов энергетика и промышленные процессы – 57%) – в основном определяли глобальные тренды выбросов ПГ. К ним можно добавить ЕС – группу из 28 стран. На эти 32 страны пришлось 51% населения планеты, 60% глобального ВВП и потребления первичной энергии, 68% выбросов СО₂ и половина выбросов всех ПГ. В 90-х годах Россия, Украина и ЕС в части стран бывшего восточного блока резко снизили выбросы ПГ, а Китай, США, Индия, Австралия, Канада, Япония и Южная Корея их наращивали. С начала XXI века практически весь прирост выбросов ПГ пришелся на Китай, Индию и «прочий мир». Основной прирост выбросов ПГ произошел за счет роста выработки электроэнергии на угольных станциях в Азии.

В некоторых развитых странах – Канаде, Южной Корее – выбросы ПГ в 2017 г. все еще превышали уровень 1990 г., а в Японии остались на уровне 1990 г. Это показывает, что даже для ряда развитых стран задача снижения выбросов ПГ на протяжении 27 лет оказалась невыполнимой. Тем не менее около 50 стран уже вышли на пик выбросов. В этих странах, как правило, снижаются объемы потребления энергии и динамично растет доля ВИЭ.

Рисунок 17. – Приросты выбросов ПГ по периодам, странам и группам стран
3.11.png
Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных РКИК ООН, EDGAR и Potsdam Institute For Climate Impact Research.

Китай внес самый большой вклад в глобальный прирост выбросов парниковых газов после 1990 г. На его долю пришлось 9,15 ГтСО_2экв. (47,7%) из 19,2 ГтСО_2экв. прироста глобальных выбросов ПГ, за ним следовали «прочий мир» (7,28 ГтСО_2экв., или 37,9%) и Индия (1,8 ГтСО_2экв., или 9,4%). Масштабы прироста выбросов в Китае после 2010 г. заметно сократились. После 2013 г. в Китае резко замедлился рост выбросов ПГ за счет замедления экономического роста; структурных сдвигов в пользу неэнергоемких промышленных производств и сферы услуг; динамичного замещения угля и рекордных приростов выработки электроэнергии на ГЭС, АЭС и ВИЭ. В Индии рост выбросов ПГ и энергопотребления сохранился, но масштабы выбросов кратно (более чем в 4 раза) уступают Китаю, поэтому процессы в Индии смогли пусть не изменить, но повлиять на формирование новых глобальных тенденций за счет изменений в Китае и США. В США произошел существенный сдвиг в структуре потребления первичной энергии от угля в сторону природного газа.

Россия внесла самый большой вклад в абсолютное снижение годового объема выбросов ПГ после 1990 г. По масштабу он превышает суммарный вклад 28 стран ЕС. Существенным также является вклад Украины. Для России важно проводить сравнения динамики выбросов с 1990 г., а не с 2000 г. или 2010 г.

Самое значительное относительное сокращение выбросов (наполовину и более) отмечено в Украине и России, а также в Великобритании (рис. 18), а самый значительный их рост – в Китае (+354%), Саудовской Аравии (+302%), Индии (+257%), Южной Корее (+235%), Иране (+230%), Индонезии (+193%) и Бразилии (+171%).

Рисунок 18. – Динамика выбросов парниковых газов основными странами и группами стран по отношению к уровню 1990 г.
3.12.png

Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных РКИК ООН, EDGAR и Potsdam Institute (PIK)

Рисунок 19. – Кумулятивный прирост выбросов ПГ по отношению к уровню 1990 г.
3.13.png
Оценено как сумма разностей фактического объема выбросов за каждый год и объема выбросов 1990 г. Показатель для внешней торговли оценен накопленным итогом на основе приростов отношения баланса выбросов СО2, воплощенных в товарах внешней торговли России по отношению к 1990 г.

Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных РКИК ООН, EDGAR, Potsdam Institute For Climate Impact Research; Hannah Ritchie and Max Roser (2019) ‘CO2 and Greenhouse Gas Emissions’. Published online at OurWorldInData.org.

Потепление является функцией накопления парниковых газов в атмосфере, поэтому важно оценить вклад отдельных стран в кумулятивный прирост выбросов ПГ по сравнению с базовым 1990 г. (рис. 19).

Самый существенный вклад в кумулятивное снижение выбросов в 1990-2017 гг. относительно уровня 1990 г. внесла Россия. Он равен 41 млрд тСО_2экв. К концу 2019 г. он приблизится к 44 млрд тСО_2экв. Глобальные выбросы всех ПГ от секторов «энергетика» и «промышленные процессы» в 2017 г. составили 41,7 млрд тСО_2экв. При учете «утечек углерода» - баланса выбросов СО₂, воплощенных в товарах и услугах внешней торговли России (см. ниже), и переходе к оценке кумулятивного снижения выбросов, воплощенных в товарах и услугах, не производимых, а потребляемых на территории России, в 1990-2017 гг. ее вклад повышается еще на 5,4 млрд тСО_2экв. Суммарное кумулятивное снижение выбросов от продуктов, потребляемых на территории России, в 1990-2017 гг. относительно уровня 1990 г. увеличивается до 47 млрд тСО_2экв. К концу 2019 г. оно достигнет 50 млрд тСО_2экв.

Таким образом, Россия сократила выбросы ПГ от уровня 1990 г. на величину, превышающую годовой глобальный объем выбросов СО₂ и близкую к годовому объему выбросов всех ПГ. Это означает, что одна только Россия задержала процесс глобального потепления почти на 1 год. Суммарные усилия 28 стран ЕС (с населением, в 3,5 раза превышающим население России) дали в два с лишним раза меньший эффект и позволили снизить кумулятивные выбросы ПГ относительно уровня 1990 г. только на 18,8 млрд тСО_2экв. (с учетом эффектов внешней торговли этот эффект становится заметно меньше). Снижения кумулятивных выбросов ПГ относительно уровня 1990 г. в России было недостаточно, чтобы компенсировать их прирост в Китае (на 114,8 млрд тСО_2экв.), но хватило для компенсации суммарного прироста выбросов ПГ относительно уровня 1990 г. в США (15,9 млрд тСО_2экв), Индии (20,8 млрд тСО_2экв), Канаде (3,2 млрд тСО_2экв) и Японии (1,6 млрд тСО_2экв). Не только развивающиеся страны, но и целый ряд крупных и мощных развитых стран не смогли удержать среднегодовой объем выбросов на уровне 1990 г.

Динамика удельных показателей выбросов ПГ. Вклад отдельных факторов в отдельных странах

Страны существенно различаются по уровню выбросов ПГ на душу населения (рис. 3.14). Эти различия объясняются уровнем развития экономики; различиями ее структуры и уровней цен на энергоресурсы, что определяет разницу как в удельных
объемах потребления энергии^[18], так и в структуре используемых энергоносителей, которые существенно отличаются по удельным выбросам ПГ на единицу энергии; ролью промышленности, сельского и лесного хозяйства и другими факторами. В 2017 г. выбросы ПГ на одного жителя Австралии (21,7 т СО_2экв.) на порядок превышали аналогичный показатель в Индии (2,2 тСО_2экв.). Если учитывать только выбросы СО₂ от секторов «энергетика» и «промышленные процессы», то значение для Саудовской Аравии (19,3 тСО₂) также на порядок выше значения для Индии (1,8 тСО₂). Соответствующие показатели для России в 2017 г. равны 10,9 тСО_2экв и 12,2 тСО_2.

При анализе зависимости выбросов на душу населения от уровня ВВП (по ППС) на душу населения видно (рис. 20), что:

удельные выбросы ПГ на одного жителя имеют тенденцию к росту до достижения уровня дохода 20-30 тыс. долл. (в ценах 2011 г.) ВВП (ППС)/чел. Затем территориальные выбросы выходят на полку (декаплинг), а после достижения уровня 30-40 тыс. долл. (в ценах 2011 г.) ВВП (ППС)/чел. начинают сокращаться. Для развитых стран декаплинг отмечается и при добавлении «утечки углерода» за счет внешней торговли;
мир в целом еще не вышел на уровни развития, для которых характерна стабилизация подушевых выбросов. Однако рост выбросов на душу населения в секторах «энергетика» и «промышленные процессы» отчасти нейтрализуется снижением удельных выбросов в сельском хозяйстве и в секторе ЗИЗИЛХ;
уровень дохода является важным, но не единственным фактором. Все страны можно разбить на две большие группы: страны с большим сырьевым сектором и относительно низкими ценами на энергию, развивающиеся по траектории с высокими удельными выбросами ПГ (Австралия, Канада, Саудовская Аравия, США), и страны с высокой эффективностью использования природных ресурсов, для которых уровень насыщения удельных выбросов ПГ на одного жителя примерно в 2 раза ниже (Индия, Бразилия, страны ЕС);
несмотря на сохранение сырьевой ориентации экономики, Россия в 90-е годы в основном (но не только) благодаря росту поглощения ПГ лесами практически перешла с траектории, характерной для первой группы стран, на траекторию, характерную для второй группы. Без учета стоков ПГ в леса России этот переход выглядит менее рельефно (траектория занимает промежуточное положение), тем не менее Россия приближается к траектории, характерной для Германии при прохождении соответствующих уровней развития;
Россия вышла на уровень дохода, для которого характерна стабилизация выбросов ПГ в расчете на душу населения с последующим его снижением.

Рисунок 20. – Динамика выбросов парниковых газов на душу населения как функция уровня дохода на душу населения
3.14 а.png

все парниковые газы

3.14 б.png

СО₂ в секторах «энергетика» и «промышленные процессы»

Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных РКИК ООН, EDGAR и Potsdam Institute For Climate Impact Research, WDI.

Неравенство «углеродного следа» между странами практически такое же, как и внутри стран между группами с высокими и низкими доходами.

Примерно четверть глобальной эмиссии ПГ воплощена в товарах и услугах, поступающих во внешнюю торговлю. При анализе вклада отдельных стран в глобальные выбросы ПГ и оценке удельных выбросов на душу населения важно учитывать тот факт, что эмиссия, воплощенная в потребляемых на территории страны товарах и услугах (эмиссия, базирующаяся на потреблении), может существенно отличаться от территориальной эмиссии в процессах производства товаров и услуг (эмиссия, базирующаяся на производстве) за счет «утечек углерода» (аутсорсинга эмиссии) – превышения воплощенных в импортируемых товарах выбросов над выбросами, воплощенными в экспортируемых товарах. Страны заметно различаются в этом отношении. Россия (-17%^[19]), Китай (-14%) и Индия (-8%) являются крупнейшими экспортерами выбросов, тогда как США (+8%), Великобритания (+40%), Франция (+31%), Италия (+30%), EC^[20] (+17,7%), и Германия (+11%) являются крупнейшими импортерами выбросов СО₂ (рис. 3.15). С учетом этого фактора уровни насыщения выбросов ПГ на душу населения, оцененные по объемам потребления, для многих развитых стран окажутся на 10-40% выше оцененных по территориальной эмиссии, а для таких стран, как Россия и Китай, – на 14-17% ниже. По другим оценкам, для Великобритании в 2016 г. выбросы ПГ, оцененные по потреблению, были на 56% выше территориальных выбросов, но и те, и другие в 1997-2016 гг. снижались.^[21]

Это существенно сокращает диапазон зависимости выбросов ПГ на душу населения от уровня экономического развития, а также показывает, что изменение структуры внешней торговли в сторону высокотехнологичных товаров и услуг позволит заметно сократить выбросы ПГ в России. При использовании такого метода оценки разрыв в удельных выбросах СО₂ на душу населения с Великобританией сокращается с 2,1 до 1,3 раз, а с Германией – с 1,25 до 0,97.

Рисунок 21. – «Утечки углерода». Отношение баланса воплощенных во внешней торговле выбросов СО₂ к объемам территориальных выбросов СО₂ в 2016 г.
3.15.png
Источник: Hannah Ritchie and Max Roser (2019) – ‘CO2 and Greenhouse Gas Emissions’. Published online at OurWorldInData.org. Retrieved from: ‘https://ourworldindata.org/co2-and-other-greenhouse-gas-emissions’ [Online Resource] https://ourworldindata.org/co2-and-other-greenhouse-gas-emissions with data from Peters, GP, Minx, JC, Weber, CL and Edenhofer, O. 2011. Growth in emission transfers via international trade from 1990 to 2008. Proceedings of the National Academy of Sciences 108, 8903-8908. Available online. Updated to 2014; and Global carbon project https://www.globalcarbonproject.org/

Результаты сопоставления «углеродоемкости» ВВП существенно зависят от метрик, которые используются при оценке как числителя, так и знаменателя (рис. 3.16). При расчете по всем ПГ из всех секторов и учете ВВП по ППС Россия имеет показатель ниже среднемирового. При расчете ВВП по рыночному курсу валют соотношение меняется на противоположное. Удельные выбросы в России выше среднемировых и при учете выбросов только СО₂ в секторах «энергетика» и «промышленные процессы» в расчете на единицу ВВП по ППС. Разрывы между странами при расчете ВВП по рыночному курсу валют равны 16, а при использовании ВВП по ППС сокращаются до 5-5,5.

«Углеродоемкость» ВВП России при расчете по:

всем ПГ на единицу ВВП по ППС на 11% ниже среднемирового значения, на 29% ниже, чем в Китае, но в 1,3 раза выше, чем в США и в 2,2 раза – чем в ЕС;
СО₂ в секторах «энергетика» и «промышленные процессы» на единицу ВВП по ППС на 7% ниже, чем в Китае, но в 1,3 раза выше среднемирового значения, в 1,7 раза выше чем в США, в 2,6 раза выше, чем в ЕС;
все ПГ на единицу ВВП по рыночному курсу валют на 26% ниже, чем в Китае, но в 1,3 раза выше среднемирового значения, в 2,8 раза выше, чем США, в 4,3 раза выше, чем в ЕС.
Рисунок 22 . – Углеродоемкость ВВП в 2017 г.

3.16.png
Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных РКИК ООН, EDGAR и Potsdam Institute (PIK) WDI.

Повышение уровня развития возможно только по дуге снижения удельных выбросов ПГ на единицу ВВП. По мере повышения уровня развития закономерно снижается энергоемкость ВВП^[22], падает доля сельского хозяйства и связанных с ним выбросов ПГ, совершенствуется землепользование, сокращаются масштабы сведения лесов. Все это ведет к снижению углеродоемкости ВВП. Для отмеченных выше двух групп стран траектории снижения этого показателя похожи, но различаются уровнями. Траектории для Китая и России (за счет учета стоков ПГ) оказываются близкими к траекториям стран с эффективным использованием ресурсов и аутсорсингом энергии (ЕС) и проходят заметно ниже траекторий для США, Канады, Австралии и Саудовской Аравии.

Рисунок 23. – Зависимость углеродоемкости ВВП от уровня ВВП на душу населения
3.17.png
Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных РКИК ООН, EDGAR и Potsdam Institute (PIK) WDI.

Одним из важных преимуществ России долго являлись относительно низкие удельные выбросы ПГ на единицу генерации электрической энергии (и тепловой энергии на ТЭЦ, см. рис. 24) благодаря высокой доле нетопливной генерации и высокой доле природного газа в топливном балансе электростанций. Этот показатель в России долго находился примерно на одном уровне и только в последние годы начал снижаться. Быстрое развитие бестопливной генерации позволило ряду стран (Великобритания, Италия, Германия, ЕС в целом) существенно снизить этот удельный показатель до уровней ниже российского. Таким образом, Россия постепенно утрачивает это преимущество, а кроме того, электроемкость ВВП России существенно выше, чем во многих развитых странах^[23], что определяет более высокие удельные выбросы ПГ от выработки электроэнергии в России на единицу ВВП.

Рисунок 24 – Удельные выбросы СО₂ на выработку электрической и тепловой (от ТЭЦ) энергии
3.18.png
Источники: рассчитано ЦЭНЭФ-XXI на основе данных МЭА. OECD/IEA. 2018. CO2 emissions from fuel combustion. 2018 Edition.

Анализ реализации Киотского протокола, проектов совместного осуществления, механизма чистого развития и торговли квотами между странами

В декабре 1997 г. был подписан Киотский протокол. После его ратификации Россией он вступил в силу 16 февраля 2005 г. с обязательством для 39 подписавших его сторон (включая ЕС) снизить среднегодовые выбросы в 2008-2012 гг. на 5,2% ниже уровня 1990 г. США не ратифицировали протокол, а Канада из него вышла. Из 36 оставшихся сторон Киотского протокола (без ЕС), взявших на себя обязательства по контролю за выбросами парниковых газов, 9 их не выполнили за счет мер в своих странах (Австрия, Дания, Исландия, Япония, Лихтенштейн, Люксембург, Норвегия, Испания и Швейцария), поэтому для выполнения обязательств они широко использовали «гибкие» (в основном, проектные) механизмы. Как видно, в число стран, испытавших трудности по выполнению обязательств по снижению выбросов, попали страны с высоким уровнем доходов и устойчивой «зеленой» репутацией. На рис. 25 также отчетливо видно, насколько скромны масштабы достижений даже стран, выполнивших обязательства за счет собственных усилий, по сравнению со снижениями, полученными Россией и Украиной. Снизить среднегодовую эмиссию более чем на 20% удалось 13 странам, из которых 11 – это бывшие страны восточного блока. Шесть стран смогли снизить выбросы в диапазоне 5-10%, еще 6 стран – в диапазоне 0-4%. Снижение выбросов одной только Россией в 1,75 раза превысило суммарное снижение выбросов всеми прочими странами, за исключением Украины.

Рисунок 25. – Абсолютное и относительное изменение выбросов ПГ в период действия Киотского протокола (2008-2012 гг.) относительно уровня 1990 г.
3.19.PNG
Источник: Shishlov I., R. Morel & V. Bellassen (2016): Compliance of the Parties to the Kyoto Protocol in the first commitment period, Climate Policy, DOI: 10.1080/14693062.2016.1164658.

Все 36 стран суммарно превысили свои обязательства по снижению выбросов за 5 лет (2008-2012 гг.) на 2,4 ГтСО_2-экв. Из них, по оценкам, 2,2 ГтСО_2-экв. пришлось на так называемый «горячий воздух» - снижение, не связанное прямо с мерами политики по снижению выбросов ПГ. Примерно 0,4 ГтСО_2-экв. принес учет выбросов и стоков в лесах. Страны Восточной Европы активно продавали выделенные им единицы выбросов (allowances, или Assigned Amount Units). Кроме того, активно использовались другие гибкие механизмы Киотского протокола. Было зарегистрировано 605 проектов совместного осуществления и 7684 проектов механизма чистого развития. В рамках этих механизмов главными продавцами единиц сокращений стали Китай, Индия, Южная Корея, Бразилия, Украина и Россия, а главными покупателями – Япония, ЕС и Новая Зеландия. Японии не удалось снизить выбросы ПГ при целевой установке по снижению на 6%, поэтому в зачет своих обязательств она приобрела 398 млн единиц сокращений.

Снижение выбросов ПГ в ЕС из всех источников в среднем за 2008-2012 гг. по сравнению с уровнем 1990 г. составило 1000 млн тСО_2-экв. в год, а в секторе энергетика – чуть менее 597 млн тСО_2-экв. в год. Факторы, которые способствовали выполнению Киотских обязательств странами ЕС, помимо мер по снижению выбросов и использованию гибких механизмов, включают:

зачет падения выбросов в странах Восточной Европы в размере около 2,2 млрд тСО_2экв. суммарно за 5 лет (2008-2012 гг.), или в среднем на 440 млн тСО_2экв. в год;
финансовый кризис 2008-2009 гг., который заметно затормозил рост экономики ЕС и привел к суммарному снижению выбросов в 36 странах за 2007-2009 гг. на 1,5 ГтСО_2экв;
перемещение энергоемких производств в развивающиеся страны: в 2017 г. чистый импорт воплощенных в товарах внешней торговли выбросов составил в ЕС 1073 млн тСО_2экв.^[24] в год. Для Великобритании отношение «утечки углерода» к территориальным выбросам выросло с 9,4% в 1990 г. до 39,9% в 2016 г., для Франции – с 21,4% до 30,8%, для Италии – с 26,4% до 30,3%;^[25]
рост использования природного газа.

На так называемый «горячий воздух» пришлось не менее 44% суммарного снижения выбросов ПГ в ЕС. В странах ЕС-15 снижение выбросов ПГ было умеренным, а в ряде стран (даже в таких «зеленых», как Дания) выбросы ПГ выросли. Снижение выбросов ПГ на душу населения за счет переноса углеродоемких производств в другие страны составило не менее 0,6 тСО_2-экв./чел. При численности населения ЕС-15 около 400 млн чел. это означает «утечку углерода» в объеме 240 млн т в год на уровне 2008-2012 гг. Вместе с «горячим воздухом» это покрывает 68% снижения выбросов ПГ в 2008-2012 гг. относительно 1990 г. В случае с Германией в 1990-2000 гг. скорректированные на погодные условия выбросы ПГ снизились на 15%. При этом в восточных землях ВВП упал на треть, а энергоемкое промышленное производство – на 60%, что породило падение выбросов ПГ на 43%, при том что в западных землях выбросы оставались стабильными. В 1990 г. углеродоемкость ВВП в восточных землях была в 4 раза выше, чем в западных.
Доля лигнита в потреблении первичной энергии восточными землями упала с 69% в 1990 г. до 38% в 1995 г. Эффект «wallfall profits» оценили равным 115 млн тСО₂, или 13% от уровня выбросов 2000 г. и 11% от уровня 1990 г. В 1990-2000 гг. выбросы СО₂ из всех источников в Германии снизились на 16%, то есть вклад объединения Германии составил на тот момент 70% всего эффекта. В 2015 г. выбросы
СО₂ были на 23% ниже уровня 1990 г. Это означает, что фактор объединения Германии даже на уровне 2015 г. все еще объяснял почти половину всего снижения выбросов.^[26]

В Великобритании в 1990-1999 гг. за счет разработки нефтяных и газовых месторождений Северного моря доля природного газа в потреблении первичной энергии выросла с 24 до 40%. Кроме того, доля АЭС в выработке электроэнергии повысилась с 19,5% до 25,1%. Это сопровождалось реформами М. Тэтчер по приватизации и либерализации электроэнергетики и газовой промышленности и резкому снижению субсидий угольной промышленности (задолго до подписания Киотского протокола). Все это позволило снизить выбросы ПГ на 17%. Эффект роста использования природного газа и роста выработки электроэнергии на АЭС для 90-х годов оценен равным 74 млн тСО₂, или 13,4% выбросов 2000 г. и 12,8% от уровня 1990 г. Это составило 60% от снижения выбросов СО₂ за счет всех мер в 1990-2000 гг.^[27] По оценкам UK Committee on Climate Change, в 2007-2012 гг. снижение выбросов СО₂ в секторе «энергетика» Великобритании составило 30 млн тСО_2экв., за счет роста цен на топливо – еще 17 млн тСО_2экв., а в сумме – почти половину из 95 млн тСО_2экв.,^[28] на которые за этот период снизились выбросы.

Существуют разные оценки результативности Киотского протокола. При имевших место недостатках следует признать, что он стал первым, и в целом положительным, опытом международного сотрудничества в сфере контроля за выбросами ПГ, позволил запустить и протестировать механизмы гибкости, выявить проблемы их использования и найти пути усовершенствования. Механизм торговли квотами работает до сих пор, совершенствуется, и его география расширяется.

Самой большой в мире является европейская система торговли квотами (ЕТС). Она охватывает 11 тыс. установок мощностью свыше 20 МВт в 31 стране, на долю которых приходится более 40% выбросов ПГ в ЕС. Реализация схем стимулирования ВИЭ и энергоэффективности, а также резкие колебания цен на энергетических рынках и использование проектных сокращений в рамках МЧР и ПСО ограничили эффект ЕСТ. По данным Европейского агентства по окружающей среде, к концу 2015 г. выбросы от установок ЕТС сократились на 24% по сравнению с 2005 г., а в 2016 г. оказались на 26% ниже.^[29] Однако снижение происходило по самым разным причинам, начиная от вывода установок из эксплуатации или снижения их загрузки в ходе рецессии и заканчивая эффектами от мер по повышению энергоэффективности и поддержке ВИЭ. В пересчете на 1 тСО₂ стимулы схем развития ВИЭ равноценны цене на углерод в размере 230-550 долл. Оценки сокращения выбросов, приписываемого ЕТС, варьируют от 3% совокупных выбросов ПГ на уровне страны до 10-28% на уровне отдельной фирмы или установки.^[30]

В обзорной работе^[31] авторы пришли к выводу, что только 40-80 млн тСО₂, или 2-4% от объема выбросов ПГ, охваченных системой торговли, может быть обусловлено именно введением цены на углерод. Это меньше эффекта от введения других мер политики. Базируясь на имеющихся данных, можно распределить эффекты снижения выбросов на 570 млн тСО₂ от всех установок, охваченных системой торговли, в 2005-2015 гг. следующим образом. Снижение за счет:

экономической рецессии – 190-240 млн тСО2 (8-10%);
механизма ЕТС – 40-80 млн тСО2 (1,7-3,3%);
развития ВИЭ и повышения энергоэффективности – 220 млн тСО2 (9%);
снижения цен на уголь – (-)50 млн тСО2 (-2%);
прочие факторы (рост цен на энергоресурсы и др.) – 80-170 млн т СО₂ (3,3-7,1%).

По другим оценкам,^[32] вклад ЕТС составил 8-247 млн тСО₂ при среднем значении 158 млн тСО₂, или около 6%. ЕТС стимулировала небольшие быстроокупаемые низкоуглеродные инвестиции, но не в масштабах, необходимых для решения долгосрочных задач по снижению выбросов ПГ. Энергоснабжающим компаниям на 60-100% удалось включить цену углерода в тарифы и получить значительные «windfall» прибыли, что также не мотивировало их к внедрению инноваций для снижения издержек. Проблемы с реализацией ЕТС привели к пониманию, что углеродный налог как минимум так же эффективно может выполнять роль инструмента низкоуглеродного развития.

На первом и втором этапах работы ЕТС, по оценкам ICF^[33], снижение выбросов составило 7%. Наибольшее влияние на выбросы проявилось на начальной стадии второго этапа ЕТС (2008-2010 гг.). Затем резкое повышение цен на энергоресурсы оказало гораздо большее влияние на снижение выбросов, чем цены на углерод, которые к тому же упали. В целом, эффект, приписываемый введению цены на углерод, может в значительной мере отражать результат общего повышения цен на энергию, которые в 2008-2012 гг. в странах ЕС были на 50-65% выше уровня 2000-2005 гг., при этом за счет цены на углерод повышение цен ограничилось примерно 1%. Таким образом, снижение выбросов в секторах, охваченных системой торговли квотами, только в ограниченной степени может быть отнесено на ЕТС. Основной диапазон оценок снижения выбросов в ЕТС равен 3-7%. Цена на углерод в диапазоне 5-15 долл./тСО₂ может потенциально давать от 1 до 4% снижения выбросов ПГ (от суммарного объема выбросов). Другие инструменты политики, такие как меры по стимулированию энергоэффективности и развитию ВИЭ, дали заметно больший эффект. Эффект также дало введение налогов на энергию и углерод. Важным недостатком системы торговли выбросами является сложность определения на перспективу потолка выбросов и выделение квот на выбросы. Важным недостатком цены на углерод в системе торговли является ее волатильность. В 2000-2013 гг. она была намного выше волатильности цен на нефть и другие товары.^[34] Это не дает возможности иметь надежный ценовой ориентир для долгосрочных инвестиций.

Анализ основных положений Парижского соглашения по климату

Парижское соглашение по климату принято 12 декабря 2015 г. по итогам 21-й Конференции Рамочной конвенции ООН об изменении климата (РКИК ООН) в Париже. Его поддержали все 197 участников РКИК ООН (193 страны-члена ООН, а также Палестина, Ниуэ, Острова Кука и ЕС). Соглашение включает 29 статей, и его текст занимает 29 страниц на русском языке.

Цели Парижского соглашения:

Удержание роста глобальной средней температуры намного ниже 2°С сверх доиндустриальных уровней и усилия по ограничению роста температуры до 1,5°С, признавая, что это значительно сократит риски и воздействия изменения климата;
Повышение способности адаптироваться к неблагоприятным воздействиям изменения климата и содействие устойчивости к изменению климата и развитию при низком уровне выбросов парниковых газов таким образом, который не ставит под угрозу производство продовольствия;
Приведение финансовых потоков в соответствие с траекторией развития, характеризующегося низким уровнем выбросов ПГ и высокой сопротивляемостью к изменению климата.

Для реализации первой цели в соответствии с Соглашением подписавшие его Стороны:

стремятся как можно скорее достичь глобального пика выбросов парниковых газов, признавая, что достижение локального пика потребует более длительного времени у Сторон, являющихся развивающимися странами;
после выхода на пик добиваются быстрых сокращений в целях достижения сбалансированности между антропогенными выбросами источниками и абсорбцией поглотителями парниковых газов во второй половине этого века;
обязуются подготавливать каждые 5 лет определяемые на национальном уровне вклады и меры по предотвращению изменения климата, амбициозность которых должна последовательно нарастать, при этом развитым странам следует принимать обязательства по абсолютному снижению выбросов ПГ. Каждая сторона может скорректировать свои обязательства в любой момент, но только в сторону повышения их амбициозности;
могут получать или предоставлять поддержку для выполнения своих определяемых на национальном уровне вкладов. Развивающимся странам будет предоставляться поддержка (техническая помощь, передача технологий и финансовая поддержка со стороны развитых стран);
разрабатывают и реализуют меры политики. Соглашение не определяет список обязательных для выполнения мер. Каждая сторона вправе самостоятельно определять их набор. Список мер может включать меры по реструктуризации экономики;
несут обязательства по регулярной отчетности по результативности принятых мер. Информационное обеспечение как процесса представления определяемых на национальном уровне вкладов, так и мониторинга их реализации должно быть прозрачным и понятным. Каждые два года Стороны должны предоставлять данные по инвентаризации выбросов и стоков ПГ и информацию, на основе которой можно судить о прогрессе в достижении установленных на национальном уровне вкладов и о мерах по предотвращению изменения климата;
разрабатывают долгосрочные стратегии развития с низким уровнем выбросов ПГ к 2020 г.;
осуществляют добровольное сотрудничество с другими Сторонами и могут передавать им результаты снижения выбросов при условии недопущения двойного учета и достижения общего сокращения выбросов сотрудничающими Сторонами;
оказывают и получают помощь в подготовке специалистов и создании институтов, необходимых для разработки и реализации мер по предотвращению изменения климата;
в любое время по истечении трех лет с даты вступления Соглашения в силу могут выйти из Соглашения. Решение о выходе вступает в силу по истечении одного года с даты получения уведомления о выходе или в более поздний срок, который может быть указан в уведомлении о выходе.

По результатам отчетности подводятся глобальные итоги по ограничению выбросов ПГ. Первое подведение глобальных итогов состоится в 2023 г.

Для реализации второй цели Стороны должны представить национальные планы по адаптации к изменению климата. Стороны отчитываются по результатам реализации национальных планов по адаптации.

Для реализации третьей цели Стороны, являющиеся развитыми странами, мобилизуют финансовые средства сверх предыдущих усилий для предотвращения изменения климата из широкого круга источников и предоставляют финансовые ресурсы для оказания содействия Сторонам, являющимся развивающимися странами, в отношении как предотвращения изменения климата, так и адаптации в продолжение своих существующих обязательств по Конвенции. Средства должны выделяться в специальный климатический фонд для помощи более бедным государствам в борьбе с последствиями климатических изменений (например, стихийными бедствиями или подъемом уровня океана) и при внедрении новых низкоуглеродных технологий. Для помощи слаборазвитым и наиболее уязвимым странам предполагается обеспечить в 2020-2025 гг. годовой бюджет «Зеленого климатического фонда» в размере более 100 млрд долл.

Целевые установки по ограничению выбросов ПГ для отдельных стран согласно статье 4 Парижского соглашения формулируются в составе определяемых на национальном уровне вкладов исключительно на добровольной основе и не включены в текст Парижского соглашения. Соглашение не вводит ни глобальные системы регулирования выбросов, ни общий углеродный налог. Многие страны (165 по состоянию на август 2019 г.) представили свои первые определяемые на национальном уровне вклады, а некоторые – также долгосрочные стратегии развития с низким уровнем выбросов ПГ.

Большая часть стран, включая Россию, ратифицировала Парижское соглашение. После того как его ратифицировали более 55 Сторон, суммарные выбросы ПГ которых превышают 55% глобальных выбросов, 4 ноября 2016 г. оно вступило в силу. На 26 августа 2019 г. Парижское соглашение не было ратифицировано следующими странами: Ангола, Иран, Ирак, Йемен, Кыргызстан, Ливан, Ливия, Турция, Эритрея, Южный Судан.

В 2017 г. США заявили о выходе из Соглашения и 4 ноября 2019 г. запустили процесс выхода, который, по условиям Соглашения, будет возможен не ранее 4 ноября 2020 г.

Согласно статье 6, Стороны Парижского Соглашения могут добровольно сотрудничать при осуществлении своих определяемых на национальном уровне вкладов в целях повышения их амбициозности. Это сотрудничество может иметь форму добровольной двусторонней передачи на международном уровне результатов предотвращения изменения климата при условии обеспечения надежного учета таких транзакций и недопущения двойного учета. Кроме того, может быть создан международный механизм под руководством и управлением Конференции Сторон, которая сформирует правила, условия и процедуры его работы. Последние должны установить правила и требования к передаче зачетных сокращений выбросов (возникают задачи определения видов деятельности, которые будут охвачены механизмом п. 4 статьи 6, оценки сокращения по отношению к базовой линии, базовому уровню и др.), такие как дополнительность (решение по этому вопросу еще не принято), верифицируемость (оценка снижения выбросов согласно «Руководству МГЭИК», возможность верификации третьей стороной и сертификации), устойчивость сокращения во времени, экологическая устойчивость самого проекта, сходство амбициозности национальных обязательств, отсутствие двойного счета, наличие списка типовых проектов, двусторонних соглашений и др. Часть поступлений от работы такого рыночного механизма должна быть использована для покрытия административных расходов и оказания помощи развивающимся странам, особенно уязвимым к неблагоприятным последствиям изменения климата, в покрытии расходов на адаптацию. Процедуры формирования механизмов п. 4 статьи 6 еще находятся в стадии разработки. Кроме того, допускается использование нерыночных механизмов передачи результатов предотвращения изменения климата (перевод низкоуглеродных технологий, обучение кадров и др.).

Краткий анализ определенных национальных обязательств ведущих стран по контролю за выбросами парниковых газов и мер политики, которые должны использоваться для выполнения принятых обязательств

Число стран, которые активно проводят политику контроля над выбросами ПГ и стимулируют переход к декарбонизации своих экономик, в последние годы резко возросло. Целевые установки отражены в определяемых на национальном уровне вкладах в следующих основных формах:

снижение выбросов ПГ относительно базового сценария (на 1,5-89%) либо для экономики в целом, либо для отдельных секторов;
снижение выбросов ПГ относительно уровня базового года (в качестве базового года разные страны выбрали разные годы: 1990, 2000, 2005, 2010, 2013, 2014, 2015) для всей экономики (снижение на 10-90%). На рис. 26 показаны целевые установки стран и регионов по отношению к уровням выбросов ПГ 1990 г. и 2015 г.;
установление абсолютного предела выбросов ПГ;
снижение выбросов ПГ на единицу ВВП (на 13-65%) от уровня базового года (2005 г. или 2010 г.) или снижение выбросов ПГ на душу населения;
год выхода на абсолютный пик выбросов ПГ;
стратегии, планы и меры политики по снижению выбросов ПГ.

Помимо национальных целей, в ряде национальных обязательств также сформулированы целевые установки для всех или отдельных секторов.

Приоритетными направлениями контроля над выбросами в национальных обязательствах являются:

развитие ВИЭ (использование льготных тарифов, стимулирование инвестиций, развитие электросетевого хозяйства для обеспечения возможности увеличения доли ВИЭ в объемах генерации электроэнергии, целевой уровень которой в обязательствах отдельных стран достигает 100%);
повышение энергетической эффективности в сфере топливной генерации и передачи энергии, развитие «умных» сетей, повышение энергоэффективности в промышленности, зданиях и на транспорте как за счет реализации схем стимулирования, так и за счет введения более жестких стандартов по энергоэффективности, в т.ч. при капитальном ремонте зданий;
устойчивое развитие транспорта за счет устойчивого городского планирования, развития общественного и немоторного транспорта, повышения стандартов топливной экономичности и стандартов на удельные выбросы ПГ, а также других загрязняющих веществ, использования альтернативных нефтепродуктам видов топлива и энергии (электроэнергии, биотоплива, природного газа);
реализация рыночных механизмов с ценой углерода, в первую очередь, в электроэнергетике, крупной промышленности и на транспорте, но по мере развития информационных технологий – также и в других секторах;
снижение выбросов метана и прочих ПГ, помимо СО₂, за счет развития низкоуглеродного сельского хозяйства, повышения эффективности управления отходами, снижения утечек и технологических потерь;
устойчивое управление лесным хозяйством за счет консервации имеющихся лесов и насаждения новых;
развитие технологии CCS.

Рисунок 26. – Сравнение ожидаемого снижения выбросов ПГ в соответствии с национальными обязательствами с уровнями выбросов в 1990 г. и 2015 г.
3.20.PNG
Источник: Расчеты ЦЭНЭФ-XXI.

Сравнительный анализ национальных обязательств проводить сложно, поскольку не по всем странам определены допущения и условия, при которых проводились инвентаризации выбросов и прогнозные расчеты. Далеко не все Стороны представили информацию о драйверах выбросов: допущения о росте ВВП и населения, индикаторах экономической активности в отдельных секторах.

Для определения напряженности обязательств контроля над выбросами ПГ используются такие критерии, как историческая и будущая ответственность за объемы выбросов ПГ, потенциал, технические и институциональные возможности для снижения выбросов, уровень затрат, сопряженный с таким снижением, полнота пакетов дополнительных мер политики, которые предполагается использовать для достижения поставленных целей. Используется также принцип common but differentiated responsibility («общая, но дифференцированная ответственность»), который, однако, сформулирован в самом общем виде.

Используются разные критерии «справедливости», «достаточности» и амбициозности национальных обязательств, включая^[35]:

равенство выбросов ПГ на душу населения для целевого года (принцип распределения на душу населения) или периода (принцип распределения на кумулятивное население за период; важно для стран с быстрорастущим населением). Этот подход не учитывает исходный уровень выбросов ПГ на душу населения и позволяет странам с более высокими исходными удельными выбросами кумулятивно выбросить на каждого жителя существенно больший объем, чем в странах с низким исходным уровнем удельных выбросов;
равенство в распределении оставшегося «углеродного бюджета» на душу населения. Этот подход не учитывает сложности и стоимость резкого снижения выбросов для стран с более высокими исходными удельными выбросами ПГ;
равенство доли затрат на меры по контролю за выбросами ПГ в ВВП, что выравнивает экономическую нагрузку (для распределения нагрузки предлагается показатель, обратный ВВП на душу населения);
равенство предельных издержек по снижению выбросов: формирование во всех странах равной цены на углерод. Это означает, что доля затрат на снижение выбросов может различаться, и стоимость смягчения может быть выше или ниже в зависимости от экономической доступности мер по снижению выбросов ПГ;
«загрязнитель платит»: распределение «углеродного бюджета» по показателю, обратному выбросам ПГ (включая накопленные выбросы) на душу населения.

Попытка выявить идеальную метрику, пригодную для этих целей, которая охватывала бы все усилия стран по контролю за выбросами и была бы квантифицируемой, верифицируемой и универсальной, показали, что такой метрики не существует.^[36] Один из подходов – оценка адекватности перехода на траекторию низкоуглеродного развития, соответствующую ограничению глобального потепления уровнем 2^оС. Использование такого подхода затруднено тем, что выделение «углеродного» бюджета для каждой страны, с которым она бы согласилась, – задача практически невыполнимая, поэтому суждения относительно адекватности целевых установок является субъективными. Отмечается, что в наименьшей степени такой траектории соответствуют обязательства Китая.^[37]

Проект INDC Factsheet^[38] дает характеристики «справедливости обязательств» по нескольким критериям: «лидер», «common but differentiated responsibility» (общей, но дифференцированной ответственности), кумулятивные выбросы ПГ на душу населения с 1950 г., кумулятивные выбросы ПГ на душу населения с 1990 г. и «Greenhouse Development Rights». Некоторые из этих показателей – сложные для расчета комплексные индексы, которые учитывают распределение оставшегося «углеродного бюджета» между странами с учетом среднего уровня выбросов на душу населения, накопленных прошлых выбросов на душу населения, готовности стать лидером и задавать тон в деле снижения выбросов.^[39] Основная часть расчетов ведется относительно уровня 2010 г. без учета того, что было сделано странами или группами стран в 1990-2010 гг. Распределение «углеродного бюджета» между странами согласно этим принципам «справедливости» означало бы значительное снижение выбросов для каждой из стран «двадцатки», кроме Индии и Мексики (табл. 4).

Проект CAT считает, что для 4 из 10 ведущих стран-эмитентов ПГ, а именно Канады, Японии, Индонезии и России, обязательства не являются адекватными, а США и Индии присвоены категории «умеренной» адекватности. Как будет показано ниже, оснований для такой характеристики немного. Индия уже к 2015 г. практически выполнила свои обязательства, а США в 1990-2016 годах кумулятивно выбросили более 20 ГтСО_2-экв. по сравнению с уровнем 1990 г., в отличие от России, которая снизила кумулятивную эмиссию на 41 ГтСО_2-экв.

Таблица 4. – Изменение выбросов ПГ в странах «двадцатки» в 2025 г. и 2030 г. относительно уровня 2010 г. при «справедливом» распределении оставшегося «углеродного бюджета»

Страна	Год	Распределительная справедливость (Distributive justice)	Поправочная справедливость (Corrective justice)	Лидерство ЕС28 (EU28 leadership)	Лидерство Китая (Chinese leadership)	Лидерство США (USA leadership)	Лидерство для данной страны (Leadership targets for each country)	Степень адекватности национальных обязательств
Аргентина	2025	-18%	-14%	-20%	-18%	-14%	-30%	Неадекватное
	2030	-28%	-24%	-33%	-28%	-24%	-47%
Австралия	2025	-18%	-40%	-31%	-18%	-41%	-41%	Неадекватное
	2030	-30%	-65%	-50%	-30%	-65%	-66%
Бразилия	2025	-25%	-31%	-39%	-25%	-32%	-41%	Умеренное
	2030	-35%	-45%	-57%	-35%	-46%	-59%
Канада	2025	-29%	-48%	-40%	-29%	-49%	-50%	Неадекватное
	2030	-41%	-70%	-88%	-41%	-71%	-72%
Китай	2025	-19%	+3%	+ 1%	-19%	+2%	-19%	Умеренное
	2030	-32%	-4%	-6%	-32%	-4%	-32%
ЕС28	2025	-30%	-35%	-43%	-30%	-36%	-43%	Умеренное
	2030	-41%	-49%	-61%	-41%	-50%	-61%
Индия	2025	+68%	+68%	+68%	+68%	+68%	+68%	Умеренное
	2030	+84%	+98%	+98%	+84%	+98%	+80%
Индонезия	2025	-32%	-26%	-30%	-32%	-26%	-41%	Умеренное
	2030	-39%	-32%	-38%	-39%	-32%	-53%
Япония	2025	-39%	-34%	-38%	-39%	-34%	-47%	Неадекватное
	2030	-50%	-45%	-50%	-50%	-45%	-62%
Мексика	2025	+ 1%	+8%	+8%	+ 1%	+8%	-3%	Умеренное
	2030	-9%	+ 13%	+ 13%	-9%	+ 13%	-10%
Норвегия	2025	-2%	-13%	-21%	-2%	-14%	-24%	Умеренное
	2030	-13%	-23%	-34%	-13%	-24%	-42%
Россия	2025	-35%	-53%	-47%	-35%	-54%	-55%	Неадекватное
	2030	-48%	-73%	-65%	-48%	-74%	-76%
Саудовская Аравия	2025	-11%	-21%	-26%	-11%	-21%	-29%	Неадекватное
	2030	-22%	-38%	-46%	-22%	-39%	-51%
ЮАР	2025	-21%	-22%	-30%	-21%	-23%	-35%	Неадекватное
	2030	-33%	-37%	-48%	-33%	-38%	-54%
Южная Корея	2025	-44%	-36%	-38%	-44%	-36%	-48%	Неадекватное
	2030	-54%	-43%	-47%	-54%	-44%	-60%
Швейцария	2025	-23%	-13%	-17%	-23%	-14%	-31%	Неадекватное
	2030	-33%	-20%	-25%	-33%	-20%	-44%
Турция	2025	+0%	+4%	+4%	+0%	+4%	-4%	Неадекватное
	2030	-5%	+6%	+6%	-5%	+6%	-11%
США	2025	-29%	-51%	-41%	-29%	-52%	-52%	Неадекватное
	2030	-41%	-74%	-59%	-41%	-75%	-75%

Источники: Meinshausen M. et al. National post-2020 greenhouse gas targets and diversity-aware leadership. Nature Climate Change, http://www.nature.com/nclimate/journal/vaop/ncurrent/full/nclimate2826.html (accessed 26 October, 2015); https://www.mitigation-contributions.org/; https://www.mitigation-contributions.org/.

Вопрос о «справедливости» взятых обязательств нельзя рассматривать в отрыве от уже достигнутого странами в плане ограничения выбросов ПГ. Oxfam International указывает, что вклад обязательств разных стран относительно «справедливой доли» равен: для России – нулю, для Японии – 10%, для ЕС и США – 20%, для Бразилии – 67%, для Индонезии и Индии – 100%, а для Китая превышает 100%.^[40] Climate Fairshares так оценивает отклонение обязательств от «справедливого» вклада: только Индонезия превышает свой «справедливый» вклад на 21%, а остальные страны и регионы имеют дефицит обязательств в размере 61% для США, 59% для Японии, 55% для Канады, 50% для Мексики, 47% для Бразилии, 41% для Индии, 37% для России и ЕС, 15% для Китая.^[41] Таким образом, имеющиеся оценки напряженности и «справедливости» национальных обязательств существенно противоречат друг другу. О способности страны нести нагрузку по контролю над выбросами ПГ можно судить по показателю уровня ВВП на душу населения. Тогда нужно выбрать базовый год, от которого следует вести отсчет; при выборе в качестве базового года 1990 г., 2005 г. или 2015 г. получатся разные результаты.

Ниже кратко описаны национальные обязательства ведущих стран-эмитентов ПГ с приведением их обязательств в сопоставимый вид и с учетом уже достигнутого прогресса в деле контроля над выбросами в 1990-2015 гг. Это позволяет более объективно оценить степень амбициозности целевых установок по контролю выбросов ПГ в рамках национальных обязательств ведущих стран мира. Страны расположены в соответствии с напряженностью их обязательств по контролю над выбросами при сравнении с 1990 г., а не с 2010 г.

ЕС принял обязательство снизить выбросы всех ПГ на 40% к 2030 г. относительно уровня 1990 г., а к 2050 г. снизить выбросы на 80-95%, что соответствует переходу на траекторию «2^оС». По оценкам ЦЭНЭФ-XXI, выбросы всех ПГ в ЕС в 2015 г. составили 74% от уровня 1990 г. Таким образом, в 2016-2030 гг. осталось снизить выбросы на 19%, т.е. снижать их в среднем на 1,4% в год.

Россия приняла обязательство удерживать в 2030 г. выбросы на уровне на 25-30% ниже значения 1990 г. Россия может выполнить это обязательство даже при увеличении выбросов относительно 2015 г. Если брать только сектор «энергетика», то выбросы в 2015 г. составили 71% от уровня 1990 г. Таким образом, для сектора энергетика задача удержания выбросов на уровне, близком к 2015 г., при росте ВВП или сохранении тенденции декаплинга (обеспечение роста ВВП без прироста выбросов ПГ) является довольно напряженной. Поскольку метод учета вклада ЗИЗИЛХ в зачет национальных обязательств еще не определен (это может быть метод net или net-net), Россия взяла на себя обязательства, которые соответствуют контролю над выбросами без учета ЗИЗИЛХ. Учитывая, что ВВП на душу населения в России существенно ниже, чем в ЕС, Японии или США, такие обязательства при сравнении с 1990 г. нельзя рассматривать как недостаточно амбициозные. Кроме того, при расчете ВВП на душу населения по рыночному курсу Китай в ближайшие годы опередит Россию, а при расчете по ППС это может произойти к 2030 г. То есть при наличии примерно одинаковых экономических ресурсов для снижения выбросов ПГ Россия обязалась удерживать их существенно ниже уровня 1990 г., тогда как Китай намерен еще только выйти на пик, который будет в 3,5-4 раза превышать уровень 1990 г. Только в 2015 г. Китай выбросил столько ПГ, сколько Россия будет выбрасывать на протяжении более 6 лет. Отдельные эксперты считают, что России следовало бы принять сходное с китайским обязательство по снижению удельных выбросов на единицу ВВП. Это ошибочная позиция. При росте ВВП в среднем до 2030 г. на 2,5% в год обязательство по снижению удельных выбросов на 25% означало бы, что выбросы в 2030 г. должны быть не на 25-30%, а на 45% ниже уровня 1990 г.

Целевая установка Бразилии – не превышать абсолютный максимум выбросов, который на уровне 2025 г. равен 1,3 ГтСО_2-экв., а на уровне 2030 г. снижается до 1,2 ГтСО_2-экв. По оценкам ЦЭНЭФ-XXI, в 2015 г. он составил 1,9 Гт СО_2-экв. Однако делать выводы относительно масштабов снижения выбросов ПГ Бразилией сложно, поскольку надежной национальной инвентаризации выбросов ПГ в стране нет.

Япония приняла умеренное обязательство по снижению выбросов ПГ: на 26% в 2013-2030 гг. Относительно уровня 1990 г. это равнозначно снижению только на 17%. Выбор 2013 г. в качестве базового обусловлен резким ростом выбросов ПГ после аварии на Фукусиме за счет замещения выработки электроэнергии на АЭС выработкой на ТЭС. Выбросы 2013 г. – это абсолютный максимум выбросов ПГ в период 1990-2015 гг. С учетом снижения выбросов на протяжении 2013-2015 годов в 2016-2030 годах выбросы должны сократиться на 21%, т.е. сокращаться на 1,6% в год.

США приняли обязательство снизить выбросы в 2025 г. на 26-28% относительно уровня 2005 г. По отношению к уровню 1990 г. это равнозначно снижению выбросов только на 13-15%. По данным национальной инвентаризации, в 2017 г. снижение выбросов ПГ от уровня 2005 г. уже составило 13%. То есть снижение за 2018-2025 гг. должно составить 15-17%, или примерно 2% в год. При экстраполяции таких темпов cнижения выбросов до 2030 г. получилось бы снижение на 33-36% от уровня 2005 г., или на 23-26% от уровня 1990 г. Для этого в 2016-2030 гг. остается снизить
выбросы на 11-15%. На сектор ЗИЗИЛХ приходится около 4,4% предполагаемого выполнения обязательств. Таким образом, за счет дополнительных мер в других секторах выбросы должны быть снижены только на 7-11%, или в среднем на 1-1,5% в год.

Национальные обязательства Китая нацелены на выход выбросов СО₂ на пик в районе 2030 г. (и по возможности ранее) и обеспечение снижения удельных выбросов СО₂ на единицу ВВП на 60-65% в 2005-2030 гг. при росте доли нетопливных источников в потреблении первичной энергии до 20% к 2030 г. и увеличении массы лесной древесины на 4,5 млрд м³ в 2005-2030 гг. Обязательства Китая сформулированы только в отношении СО₂. При ожидаемых темпах роста ВВП и его декарбонизации подобные обязательства означают, что предполагаемый уровень пика равен 11-12 ГтСО₂^[42], хотя в официальных документах его значение не указывается. Отсутствие официальных данных по инвентаризации ПГ за последние годы осложняет точное определение пикового уровня выбросов ПГ. По оценке ЦЭНЭФ-XXI, выбросы СО₂ в 2017 г. только от секторов «энергетика» и «промышленные процессы» уже превысили 11 ГтСО₂. То есть ожидаемый пик лишь немногим выше уже достигнутого уровня. ЦЭНЭФ-XXI оценивает выбросы всех ПГ Китаем в 2017 г. на уровне 12,5 ГтСО_2-экв. В 2005-2017 гг. удельные выбросы СО₂ на единицу ВВП cнизились на 43% при расчете ВВП по официальному курсу валют и на 42% при его расчете по ППС, а также более чем на 30% при использовании данных по ВВП в сопоставимых ценах в юанях согласно данным китайской статистики. Для выполнения обязательства по снижению удельных выбросов СО₂ на единицу ВВП на 60-65% в 2016-2030 гг. необходимо ежегодно снижать уровень карбонизации ВВП на 0-4,6%. Если опираться на данные китайской статистики, то при росте ВВП Китая на 5-6% до 2030 г. и переходе к развитию по «новой нормальности» Китай должен развиваться при очень медленном росте выбросов СО₂.

Целевая установка Индии определена как снижение выбросов на единицу ВВП на 33-35% к 2030 г. по сравнению с уровнем 2005 г. По оценкам ЦЭНЭФ-XXI, снижение удельных выбросов ПГ в 2005-2017 гг. уже составило 24%. При условии адекватности оценок выбросов ПГ для Индии на 2017 г. это означает, что она еще до 2025 г. выполнит свои обязательства, а до 2030 г. ей нужно только обеспечить отсутствие роста удельных выбросов ПГ на единицу ВВП. Это наименее амбициозное обязательство по контролю над выбросами ПГ из всех рассмотренных выше.

Подводя итоги сравнения амбициозности национальных обязательств стран – крупнейших эмитентов ПГ, можно отметить, что:

все они приняли обязательства, гарантированно выполнимые при наборе уже запущенных ими мер политики контроля над выбросами ПГ;
при сравнении с уровнем выбросов ПГ в 1990 г. наиболее напряженные обязательства имеют ЕС, Россия и Бразилия. За ними следуют Япония и США;
если же сравнивать целевые установки на 2030 г. с уровнем выбросов 2015 г., то наиболее напряженные обязательства взяли на себя Япония, ЕС, Бразилия и США, а наименее напряженные обязательства – Индия и Россия.

Анализ сводных обязательств Сторон РКИК ООН по контролю над выбросами ПГ показывает, что национальные обязательства можно рассматривать как первую попытку консолидации на глобальном уровне национальных действий всех стран для вывода глобальной экономики на низкоуглеродную траекторию развития. Торможение или стабилизация выбросов может стать результатом полного выполнения принятых на себя странами обязательств, которые на уровне 2030 г. дают эффект снижения выбросов на 3,6-5,5 ГтСО_2-экв. По оценкам РКИК, это снижение равно 2,8 (0-6) ГтСО_2-экв. на 2025 г. и 3,8 (0,3-8,2) ГтСО_2-экв. на 2030 г.^[43] Сохранятся сложившиеся тенденции снижения выбросов ПГ на душу населения и на единицу ВВП. Половина снижения выбросов за счет реализации национальных обязательств получается в секторе электроэнергетики. Намечены позитивные тренды по повышению энергоэффективности в промышленности, на транспорте и в зданиях, что позволяет снизить энергоемкость глобального ВВП.

Однако траектория выбросов ПГ проходит заметно выше траектории, которая позволяет с минимальными затратами ограничить потепление 2^оС. Это превышение довольно значительно: почти 9 ГтСО_2-экв. в 2025 г. и 15 ГтСО_2-экв. в 2030 г. (табл. 5). Именно поэтому Парижское Соглашение требует повышения амбициозности обязательств, которые должны корректироваться каждые пять лет. Реализация национальных обязательств позволяет сократить разрыв между базовой траекторией и траекторией, позволяющей ограничить потепление 2^оС с минимальными затратами, только на 27% в 2025 г. и на 22% в 2030 г. Многие ключевые технологии, необходимые для удержания потепления в заданных границах к 2030 г. – CCS, электромобили, новые виды биотоплива, устойчивое городское планирование, – развиты еще недостаточно для их быстрого проникновения на рынок в 2031-2050 гг. Напротив, потребление угля в 2030 г. в 2 раза превышает объемы, необходимые для выхода на траектории стабилизации климата.

Таблица 5. – Сводная оценка эффекта от реализации национальных обязательств по контролю над выбросами ПГ

Показатели	Единицы измерения	2015*	2025	2030
Уровень антропогенных выбросов ПГ во всех секторах	Гт СО2-экв.	54,5	55,2 (52,0÷56,9)	56,7 (53,1÷58,6)
в т.ч. странами, взявшими на себя обязательства по контролю над выбросами ПГ, отраженными в этих обязательствах	Гт СО_2-экв.		41,7 (36,7÷47,0)	42,9 (37,4÷48,7)
Снижение выбросов ПГ за счет реализации национальных обязательств по сравнению с базовым прогнозом	Гт СО2-экв.		2,8 (0,2÷5,5)	3,6 (0,0÷7,5)
то же, при выполнении выдвинутых в национальных обязательствах условий для более существенного сокращения выбросов	Гт СО_2-экв.		3,8 (1,2÷6,5)	5,5 (1,9÷9,4)
Изменение выбросов относительно уровня
1990 г.	%	40,6	34-46	37-52
2000 г.	%	33,1-34,6	29-40	32-45
2010 г.	%	5,5-6,1	8-18	11-22
2015 г.	%	0	1,3	4
Выбросы ПГ сектором «энергетика» при реализации национальных обязательств	Гт СО_2-экв.	37,5 (2013 г.)	40	40,4
Глобальное потепление в случае экстраполяции уровней выбросов ПГ после реализации национальных обязательств за пределы 2030 г.	^оС	2,6-3,5
Превышение уровня выбросов по сравнению с траекторией снижения выбросов с минимальными затратами, позволяющей ограничить потепление 2^оС	Гт СО2-экв.		8,7(4,7÷13,0)	15,1 (11,1÷21,7), 4-24* , 14-16**
Кумулятивные выбросы ПГ после 2011 г.	Гт СО2-экв.	216,1 (215,4÷216,8)	541,7 (523,6÷555,8)	748,2 (722,8÷771,7)
Доля освоенного «углеродного бюджета» после 2011 г.**	%		54 (52÷56)	75 (72÷77)
Темпы ежегодного изменения выбросов ПГ после 2030 г., необходимые для выхода на уровни выбросов, позволяющие ограничить потепление 2^оС	%	0	0,1	-3,3 (-1,2÷-6,5) -4***
Темпы ежегодного изменения удельных выбросов ПГ на единицу ВВП после 2030 г., необходимые для выхода на уровни выбросов, позволяющие ограничить потепление 2^оС	%		-7

* Оценка ЦЭНЭФ-XXI.

** Из расчета 1000 ГтСО_2-экв., что соответствует вероятности удержания потепления в границах 2^оС более 66%.

*** Проект MILES.

**** Проекты UNEP, CAT, Climate Interactive.

Источники: UNFCCС. 2015. Synthesis report on the aggregate effect of the intended nationally determined contributions. Conference of the Parties. Twenty-first session. Paris, 30 November to 11 December, 2015; Institut du développement durable et des relations internationals. 2015. Beyond the Numbers: Understanding the Transformation Induced by INDCs. A Report of the MILES Project Consortium. 27, rue Saint-Guillaume 75337 Paris CEDEX 07 France N°05/15 OCTOBER 2015 | CLIMATE; David M., and P. Vesco. Alternative approaches for rating INDCs: a comparative analysis. Nota di Lavoro. 18. 2016; United Nations Environment Programme (UNEP). (2015). The Emissions Gap Report 2015: a UNEP synthesis report. http://uneplive.unep.org/media/docs/theme/ 13/EGR_2015_301115_lores.pdf; Climate Action Tracker (CAT, 2015); Climate Interactive. (2015). Climate Scoreboard, https://www.climateinteractive.org/tools/scoreboard/; IEA. Energy Climate and Change. World Energy Outlook Special Report. OECD/IEA, 2015; Impact of the Paris climate agreement on energy markets. GECO & analysis of INDC. Joint Research Centre the European Commission’s in-house science service. GECO 2015: Road to Paris. https://ec.europa.eu/jrc/geco.

Реализация национальных обязательств в 2015-2030 гг. сокращает срок истощения «углеродного бюджета» только на 1 год. При полной реализации национальных обязательств «углеродный бюджет» сокращается на 54% к 2025 г. и на 75% к 2030 г. Кумулятивный эффект реализации всех NDC до 2030 г. почти на 10 ГтСО_2-экв. меньше, чем вклад одной только России в снижение кумулятивных выбросов ПГ в 1990-2017 гг.

Реализация национальных обязательств к 2030 г. практически не оказывает влияния на замедление глобального ВВП. По имеющимся оценкам, потенциальные затраты на снижение выбросов не превысят 0,25% глобального ВВП, а потери темпов роста ВВП не превысят 0,05% в год.

Для выхода на траекторию развития, которая соответствует ограничению потепления уровнем 2^оС после 2030 г. необходимо обеспечить снижение выбросов ПГ на 3-4% в год^[44] или снижение удельных выбросов на единицу ВВП на 7% в год, при том что в 2000-2015 гг. последний индикатор снижался только на 1,3% в год. Вклад сектора ЗИЗИЛХ в снижение выбросов в соответствии с принятыми национальными обязательствами равен 20-25% от суммарного снижения выбросов во всех секторах, т.е. составляет от 2,9 до 3,7 ГтCO_2-экв. в год.

Реализация уже принятых национальных обязательств не позволяет абсолютно снизить потребление ископаемого топлива до 2030 г., но обеспечивает снижение доли ископаемого топлива, и особенно угля, в глобальном топливном балансе. Однако реализация национальных обязательств дает весомый импульс развитию нетопливных источников энергии, доля которых к 2030 г. может превысить долю каждого из основных видов топлива.

На конференциях стран-участниц сформировалась группа развитых стран (страны ЕС, Норвегия, Канада и др.), крупных развивающихся стран (Аргентина и Мексика), а также небольших сильно уязвимых к изменениям климата развивающихся стран – так называемая High Ambition Coalition. Она выступает за пересмотр в 2020 г. целевых установок национальных обязательств в сторону повышения их амбициозности для обеспечения возможности перехода на траектории выбросов ПГ, позволяющие ограничить глобальное потепление уровнем 1,5^оС. Эта группа обратилась к Генеральному Секретарю ООН с просьбой провести в сентябре 2019 г. саммит, который должен дать дополнительный импульс пересмотру странами своих обязательств в 2020 г.^[45]

Некоторые Стороны РКИК ООН указали на необходимость международной поддержки в форме инвестиций и финансовой помощи для выполнения объявленных ими обязательств, а также технической помощи и передачи технологий. На необходимость финансовой помощи указали все наименее развитые страны (47 стран), 93% развивающихся стран (86 стран) и 69% стран (16 стран) с переходной экономикой.^[46] Стороны дали оценки расходов на выполнение национальных обязательств, которые в сумме составили 5 трлн долл. до 2030 г. Только одна Индия указала сумму 2,5 трлн долл. до 2030 г., ЮАР – 1,4 трлн долл., а в целом страны Африки к югу от Сахары – 2,4 трлн долл.^[47] Оценки расходов часто не разделяют затраты на снижение выбросов и адаптацию, не определяют методику их оценки (суммарные или приростные расходы), поэтому суммарные величины расходов недостаточно информативны.

Всемирный банк оценил затраты на выполнение национальных обязательств примерно в 360 млрд долл. (0,25% мирового ВВП) и рассчитал, что введение глобальной системы торговли квотами позволит снизить эти затраты на 32% до 245 млрд долл. (0,17% мирового ВВП). Если бы экономия в размере 115 млрд долл. была направлена на дополнительное снижение выбросов, то оно могло бы составить 1,5 ГтCO₂ к 2030 г., что эквивалентно дополнительному сокращению выбросов ПГ на 3-4% в 2030 г.^[48]

Ряд стран в качестве источников указывают конкретные международные фонды. Почти все страны указывают Зеленый Климатический фонд (Green Climate Fund, GCF). Среди других источников фигурируют: Глобальный экологический фонд (Global Environment Facility); Адаптационный фонд (Adaptation Fund); Фонд для наименее развитых стран (Least Developed Countries Fund); Специальный Фонд изменения климата (Special Climate Change Fund), а также другие двусторонние и многосторонние источники финансирования, включая Программы и организации ООН, прямые иностранные инвестиции и льготные кредиты.

Оценка зависимости уровня амбициозности обязательств от экономических и политических интересов и приоритетов стран-участников

Для анализа зависимости уровня амбициозности обязательств от экономических интересов и приоритетов крупных стран-участниц Парижского Соглашения, на долю которых приходится основная часть выбросов ПГ, все они были разбиты сначала на три группы: страны Приложения 1, быстрорастущие экономики и развивающиеся страны. В каждой из этих групп выделено 2 подгруппы: импортеры и экспортеры топлива (табл. 6.) Такая простая классификация и приведение обязательств к двум одинаковым временным шкалам позволяет определить зависимость от экономических интересов.

Для стран Приложения 1 характерны умеренные темпы экономического роста. Для импортеров топлива (это в основном страны ЕС) цели по стабилизации климата совпадают с целями по снижению зависимости от внешних поставок топлива, наращивания собственного потенциала генерации энергии от бестопливных источников, снижения расходов на импорт топлива, снижения цен на внешних рынках топлива при сохранении достаточно высоких цен на энергоносители на внутренних рынках, в т.ч. за счет введения экологических налогов, налогов на топливо и на углерод. Поэтому их обязательства (за исключением Японии, которая оказалась неспособной снизить выбросы в рамках Киотского протокола, а затем столкнулась с необходимостью наращивать топливную генерацию после аварии на АЭС в Фукушиме) по снижению выбросов ПГ относительно уровня 1990 г. выше, чем для экспортеров топлива, к которым отнесены и США. Даже в рамках ЕС позиция стран, в значительной мере опирающихся на собственное ископаемое топливо, таких как Польша, существенно отличается от позиции других стран.

У стран Приложения 1, экспортирующих энергоресурсы, как правило, существенно более низкие цены на энергию, более высокая энергоемкость и велики возможности энергетического бизнеса при лоббировании своих интересов. По сравнению с уровнем 1990 г. обязательства США, Канады, России и Австралии практически совпадают. Для этих стран важными мотивами перехода к низкоуглеродному развитию, помимо необходимости решать экологические и климатические проблемы (в т.ч. под давлением избирателей), являются потребность в технологической модернизации, снижении сравнительно высокой энергоемкости, переход на ВИЭ в целях снижения затрат на энергоснабжение для сохранения конкурентных позиций и рыночных ниш. Их цели по снижению выбросов ПГ менее амбициозны. В меньшей мере эти закономерности можно наблюдать при сравнении обязательств с уровнями выбросов ПГ 2015 г.

Быстрорастущие экономики, естественно, ориентируются не на уровни 1990 г., а на уровни 2015 г., и рассматривают жесткие обязательства по снижению выбросов как возможный тормоз экономического роста. Они задают базовую линию с динамично растущими выбросами и оценивают возможность развития по более низкой траектории за счет внедрения низкоуглеродных технологий. Для этой группы стран позиции импортеров и экспортеров топлива также проявляются, но не являются доминирующими. Для них (на примере Китая) переход на низкоуглеродные траектории развития мотивирован в значительной мере необходимостью решать очень острые экологические проблемы, порожденные динамичной урбанизацией и индустриализацией.

Наконец, для развивающихся стран с умеренными темпами роста экономики положение экспортера или импортера топлива также является важным фактором при определении амбициозности обязательств по снижению выбросов.

Таблица 6. – Систематизация национальных обязательств по контролю над выбросами ПГ по группам стран

таблица.png

Источник: Расчеты ЦЭНЭФ-XXI.

Таким образом, в числе основных экологических и экономических факторов можно выделить: остроту экологических проблем и экономических потерь от изменения климата, уровень экономического развития и темпы экономического роста, положение на внешних рынках энергетических ресурсов, необходимость участвовать в технологической гонке для компенсации потерянных, сохранения имеющихся и захвата новых рыночных ниш. Например, правительство Великобритании ориентировано на выход на передовые позиции во многих сферах применения низкоуглеродных технологий. Бизнес, включая российский, уже активно использует низкоуглеродные бренды в конкурентной борьбе. Экономические и экологические интересы явно доминируют.

В отношении политических интересов и приоритетов стран-участниц можно отметить, что во многих странах, особенно уже пострадавших от изменения климата, велика поддержка избирателями наращивания применения низкоуглеродных технологий и соответствующее давление на правительства. Для таких альянсов, как ЕС, важна политическая позиция союзников, многие из которых являются лидерами низкоуглеродного развития.
Таким образом, в числе основных экологических и экономических факторов можно выделить: остроту экологических проблем и экономических потерь от изменения климата, уровень экономического развития и темпы экономического роста, положение на внешних рынках энергетических ресурсов, необходимость участвовать в технологической гонке для компенсации потерянных, сохранения имеющихся и захвата новых рыночных ниш. Например, правительство Великобритании ориентировано на выход на передовые позиции во многих сферах применения низкоуглеродных технологий. Бизнес, включая российский, уже активно использует низкоуглеродные бренды в конкурентной борьбе. Экономические и экологические интересы явно доминируют.
В отношении политических интересов и приоритетов стран-участниц можно отметить, что во многих странах, особенно уже пострадавших от изменения климата, велика поддержка избирателями наращивания применения низкоуглеродных технологий и соответствующее давление на правительства. Для таких альянсов, как ЕС, важна политическая позиция союзников, многие из которых являются лидерами низкоуглерод-ного развития.
Подробный анализ политэкономии национальной климатической политики показал, что амбиции зависят от уровня развития, отраслевых особенностей экономики, так и от сочетания политико-экономических факторов (рис. 21). Наиболее осторожна позиция нефтегазовых, угольно-зависимых государств, автократических обществ и политически неустойчивых режимов.

Рисунок 21 – Кластеры групп стран и факторов ограничивающих амбиции стран в плане контроля за антропогенными выбросами ПГ
3.21new.png
Источник: Lamb W.F. and J.C. Minx. 2020. The political economy of national climate policy: Architectures of constraint and a typology of countries. Energy Research & Social Science 64 (2020) 101429

Анализ возможной динамики выбросов парниковых газов до 2050 г., факторов и сценарных условий, для которых задана такая перспективная динамика

Анализ перспективной динамики выбросов парниковых газов до 2050 г. проведен на основе результатов сценарных прогнозов на созданной ЦЭНЭФ-XXI системе прогнозирования выбросов парниковых газов и развития энергетики ведущих стран мира – модели MоG³EM-21-50 (Model of Global Greenhouse Gas Emissions). Эта модель включает аналогичные по структуре модели для 20 стран и регионов мира, а также модель для мира в целом и для «прочего мира». Временной горизонт прогноза охватывает период до 2050 г. Модели по странам, регионам и для мира в целом взаимно балансируются для получения согласованного прогноза при минимизации расхождений по ключевым параметрам между моделью для мира в целом и для суммарного прогноза по 21 страновым и региональным блокам. Весь модельный комплекс состоит из 22 моделей. Каждая региональная модель содержит 7 основных блоков: сектора конечного потребления энергии (6 секторов); сектора преобразования энергии (4 сектора, включая выработку электроэнергии); потребление первичной энергии; расходы конечных потребителей на энергоснабжение; индикаторы энергоемкости; выбросы ПГ и параметры тождества Кайи; кумулятивное потребление ископаемого топлива. В блоке «выбросы ПГ» даются оценки выбросов ПГ: в секторе «энергетика» с выделением выбросов от сжигания топлива (угля, жидкого топлива, природного газа и прочих видов топлива); от технологических утечек; от промышленных процессов; от сельского хозяйства; от ЗИЗИЛХ; от отходов. Оцениваются выбросы СО₂ от сжигания топлива в промышленности, на транспорте, в жилых зданиях, в секторе услуг, в сельском хозяйстве и у прочих потребителей, на котельных, ТЭЦ и электростанциях. Ретроспективная часть модели формируется на основе базы данных G²EM-XXI для каждой страны.

При проведении прогнозных расчетов были рассмотрены семь сценариев: «Меры политики национальных обязательств»; «Выбросы на полке»; «Обратный отсчет»; «Заход на цели»; «Отложенное прибытие»; «Электрифицированное будущее».

Сценарий «Меры политики национальных обязательств» предполагает, что развитие будет происходить на основе сформулированных в национальных обязательствах целей по контролю над выбросами ПГ, которые будут достигнуты за счет успешной реализации описанных в этих обязательствах мер политики. Сценарий «Выбросы на полке» предполагает, что глобальные выбросы ПГ после некоторого роста в ближайшие годы затем будут заморожены на «полке» до 2050 г. В сценарии «Обратный отсчет» принято допущение, что глобальные выбросы ПГ до 2050 г. будут снижаться по траектории, близкой к той, по которой они росли в 1980-2015 гг. Это означает снижение выбросов на 38% к 2050 г. за счет реализации большого дополнительного набора мер политики контроля над выбросами ПГ.

Три следующих сценария были разработаны для анализа последствий ускоренной электрификации мировой экономики. В сценарии «Заход на цели» принято допущение, что все сформулированные странами целевые установки в сфере развития электроэнергетики и электрификации будут реализованы успешно и в срок. В сценарии «Отложенное прибытие» предполагается, что при таких же уровнях электрификации в секторах конечного потребления энергии прогресс в достижении целей по наращиванию доли ВИЭ будет отставать от целевых ориентиров по причине задержек в решении проблем с интеграцией переменных ВИЭ (СЭС и ВЭС) в энергосистему. В сценарии «Электрифицированное будущее» предполагается, что в целях обеспечения энергетической независимости, стабилизации климата, обеспечения повсеместного доступа населения планеты к электроэнергии на основе развития распределенной генерации на базе дешевеющих энергетических ресурсов (ВИЭ) будут более интенсивно протекать процессы электрификации конечного потребления при таких же параметрах повышения доли ВИЭ, что и в сценарии «Заход на цели». Задача этого сценария – анализ последствий более ускоренной электрификации конечного потребления энергии и интеграция систем электроснабжения, теплоснабжения и транспорта.

В cценарии «Меры политики национальных обязательств» траектория выбросов ПГ проходит заметно выше траектории, которая позволяет ограничить потепление 2^оС. Энергоемкость глобального ВВП в 2015-2050 гг. снижается на 40%; углеродоемкость единицы потребляемой энергии растет на 5%; низкоуглеродные энергоресурсы становятся доминирующим источником выработки электроэнергии с долей 39% в 2030 г. и 64% в 2050 г.; проникновение на рынок таких низкоуглеродных технологий, как CCUS, электромобили, новые виды биотоплива, здания с близким к нулевому потреблением энергии, устойчивое городское планирование, не достигает масштабов и темпов, необходимых для ограничения потепления уровнем 2^оС. Рост выбросов ПГ продолжится до 2040 г., хотя может существенно замедлиться. Временный пик выбросов, который наблюдался в 2014-2016 гг., может оказаться почти на 10 ГтСО_2экв. ниже абсолютного пика (рис. 26). «Углеродный бюджет» сокращается до нуля уже к 2047 г., а глобальное потепление к концу века составит не менее 3,8^оС.

Рисунок 26. – Мир. Анализ чувствительности и сравнение с другими прогнозами выбросов СО₂ от сектора «энергетика»
3.21.png
Источники: Расчеты ЦЭНЭФ-XXI; Институт энергетических исследований Российской академии наук. Центр энергетики Московской школы управления Сколково. ПРОГНОЗ РАЗВИТИЯ ЭНЕРГЕТИКИ МИРА И РОССИИ 2019. М. 2019; BP Energy Outlook 2019 edition; IEA.2018. EIA. International Energy Outlook 2017. EIA. DOE. 2017. https://www.eia.gov/outlooks/ aeo/data/browser/#/?id=3-IEO2017; Enerdata. 2019. Global energy scenarios to 2040. 2019 Edition; ExxonMobil Outlook for Energy. 2017. http://corporate.exxonmobil.com/ en/energy/energy-outlook/download-the-report/download-the-outlook-for-energy-reports; IEA. 2017. World Energy Outlook 2018. Paris; IEEJ Outlook 2017. Prospects and challenges until 2050. Energy, Environment and Economy. October 2017; IRENA. 2018. Global Energy Transformation. Roadmap to 2050; DNV GL. (2017). ENERGY TRANSITION OUTLOOK. 2017. A global and regional forecast of the energy transition to 2050.

В сценарии «Выбросы на полке» начиная с 2020 г. удается обеспечить «декаплинг» – стабилизацию и последующее некоторое снижение выбросов ПГ при росте глобальной экономики более чем в 2,5 раза за счет повышения энергоэффективности и снижения углеродоемкости энергии. Тем не менее удается только на 2 года сместить срок истощения «углеродного» бюджета: с 2047 г. в сценарии «Меры политики национальных обязательств» на 2049 г. С помощью набора дополнительных мер в этом сценарии удается лишь в минимальной степени сдерживать глобальное потепление, которое уже к 2050 г. составит 2^оС, а к 2100 г. при сохранении выбросов на уровне 2050 г. – 3,4^оС.

Параметры энергоэффективности улучшаются во всех секторах, что позволяет ускорить снижение энергоемкости ВВП по первичной энергии до 1,75% и снизить кратность роста потребления первичной энергии до 1,43 раза. Рост потребления первичной энергии на душу населения практически останавливается после достижения в 2040 г. ВВП на одного человека уровня 20 тыс. долл. (по ППП в долл. 2011 г.). Вклад нетопливных источников энергии в выработку электроэнергии увеличивается до 41% в 2030 г. и до 72% в 2050 г., а в потребление первичной энергии – до 22% в 2030 г. и до 41% в 2050 г.

В сценарии «Обратный отсчет» с 2040 г. удается обеспечить «двойной декаплинг» – стабилизацию потребления первичной энергии при росте экономики и снижение выбросов ПГ при стабилизации потребления энергии. Именно этот сценарий ложится на траекторию возможного ограничения глобального потепления уровнем ниже 2°C. Сроки полного истощения «углеродного» бюджета для сектора «энергетика» удается отнести за пределы 2050 г. Кумулятивные выбросы СО₂ в 2015-2050 гг. составляют 1074 млрд тСО_2-экв. против 1222 млрд тСО₂ по сценарию «Выбросы на полке» и 1301 млрд тСО₂ по сценарию «Меры политики национальных обязательств».

Темпы снижения энергоемкости во всех секторах заметно превышают как ретроспективные значения за 2000-2015 гг., так и обоснованный экономическими факторами уровень их снижения. Такое ускорение процессов повышения энергоэффективности возможно только при масштабном использовании широкого набора мер по внедрению стандартов повышения энергоэффективности для типового промышленного оборудования, стандартов топливной экономичности или выбросов ПГ для транспортных средств, стандартов энергоэффективности для зданий, бытового и офисного оборудования.

По причине того что в этом сценарии происходит динамичная электрификация конечного потребления энергии (доля электроэнергии повышается до 34%) и снижаются цены на электроэнергию, а также динамично повышается энергоэффективность и заметно снижается доля расходов на энергию в доходах потребителей во всех секторах, формируется «эффект отдачи» (rebound effect), который способен нейтрализовать часть энергосберегающего эффекта за счет наращивания потребления подешевевших энергетических услуг, что может не позволить в полной мере получить эффект от стандартизации параметров энергоэффективности.

За счет опережающего применения низкоуглеродных технологий углеродоемкость единицы потребляемой энергии снижается к 2050 г. на 55%, тогда как в сценарии «Выбросы на полке» она снижается на 35%, а в сценарии «Меры политики национальных обязательств» растет на 5% к 2050 г.

Выбросы ПГ от всех источников выходят на абсолютный пик. В 2050 г. их значение равно 34 ГтСО_2-экв. против 52 ГтСО_2-экв. в сценарии «Выбросы на полке» и 64 ГтСО_2-экв. по сценарию «Меры политики национальных обязательств». Выбросы ПГ в секторе «энергетика» также выходят на пик (38,6 ГтСО_2-экв.) в 2022 г., а к 2050 г. снижаются до уровня 24,6 ГтСО_2-экв., что на 33% ниже значения 2015 г.

В сценарии «Заход на цели» для мира в целом: электроемкость ВВП в 2015 г. снижается на 15% к 2030 г., но затем растет и к 2050 г. оказывается на 5% ниже уровня 2015 г., поэтому потребление электроэнергии растет медленнее, чем ВВП, но все же довольно динамично – в 2,5 раза. В структуре конечного потребления энергии за счет растущей электрификации во всех секторах экономики повышается доля электроэнергии с 19% в 2015 г. до 28% в 2050 г. Происходит постепенная перестройка структуры использования электроэнергии по секторам, в основном за счет повышения доли транспорта и снижения доли промышленности. В промышленности за счет снижения доли отраслей, производящих базовые материалы, и роста доли высокотехнологичных отраслей потребление электроэнергии растет в 2 раза, электроемкость снижается на 14%, а доля электроэнергии растет с 28% в 2015 г. до 45% в 2050 г. На транспорте за счет электрификации автомобильного транспорта потребление электроэнергии растет в 2,6 раза, электроемкость – в 5,3 раза, или на 4,9% в год, а доля электроэнергии повышается с 1,3% в 2015 г. до 9,8% в 2050 г. В жилищном секторе за счет роста электрификации многих процессов потребление электроэнергии растет в 2,6 раза, электроемкость остается на уровне 2015 г., а доля электроэнергии растет с 23% в 2015 г. до 32% в 2050 г. В сфере услуг, которая растет быстрее ВВП, потребление электроэнергии увеличивается в 2,1 раза, электроемкость снижается на 23%, или на 0,7% в год, а доля электроэнергии растет с 51% в 2015 г. до 59% в 2050 г. В сельском хозяйстве и прочих отраслях потребление электроэнергии увеличивается в 2,7 раза, электроемкость растет на 3%, а доля электроэнергии повышается с 35% до 72% в 2050 г.

Траектория выбросов ПГ проходит заметно выше траектории, которая позволяет ограничить потепление 2^оС. Удается только решить задачу выхода на пик выбросов в 2044 г. и нейтрализации их дальнейшего роста. Задачу снижения выбросов на 40-70% решить не удается. Только в странах ОЭСР суммарные выбросы ПГ в 2015-2050 гг. снижаются на 33-75%, тогда как в Индии они растут в 2,8 раза. Рост населения и доходов на душу населения порождает прирост выбросов ПГ в секторе «энергетика», который до 2020 г. только лишь за счет повышения энергоэффективности и снижения углеродоемкости компенсировать не удается.

Углеродоемкость единицы потребляемой энергии снижается на 26% за счет замещения ископаемых топлив низкоуглеродными источниками энергии, в основном в электроэнергетике. Суммарные антропогенные выбросы ПГ от всех источников в 2044 г. выходят на пик, равный 68 млрд тСО_2экв., и только затем начинают медленно снижаться до 66 ГтСО_2экв.в 2050 г. Выбросы ПГ в секторе энергетика растут на 17%, а при сжигании топлива – на 20%. На этот сектор приходится 59% всего прироста выбросов ПГ.

Динамику выбросов ПГ в значительной мере определяют Индия, Китай, Индонезия и Иран (рост выбросов), а также США, ЕС, другие страны ОЭСР и Россия (снижение выбросов). Вклад этих двух групп стран практически компенсируется. Весь дополнительный прирост выбросов ПГ приходится на «прочий мир». «Углеродный бюджет» полностью истощается к 2047-2050 гг.

Оценка последствий отставания в повышении энергоэффективности и трансформации электробалансов стран и регионов мира за счет внедрения низкоуглеродных технологий потребления и генерации электроэнергии в сценарии «Отложенное прибытие» для мира в целом дала следующие результаты: электроемкость ВВП снижается на 13% к 2034 г., но затем растет и к 2050 г. возвращается на уровень 2015 г., поэтому потребление электроэнергии за весь период растет практически так же, как и ВВП – в 2,6 раза.

Медленное вытеснение из энергобаланса и из баланса генерации электроэнергии ископаемых топлив приводит к тому, что, несмотря на снижение углеродоемкости единицы потребляемой энергии на 25%, суммарные антропогенные выбросы ПГ только в 2047 г. выходят на пик, равный 75 ГтСО_2экв. «Углеродный бюджет» истощается уже к 2045 г., практически не оставляя шансов на удержание глобального потепления в границах 2^оС. Выбросы ПГ в секторе энергетика растут на 40% до 52 ГтСО_2-экв., а при сжигании топлива – на 45% до 48 ГтСО_2-экв. На этот сектор приходится 73% всего прироста выбросов ПГ.

Расходы всех потребителей энергии растут в 2,2 раза с 7,7 трлн долл. до почти 17 трлн долл. в ценах 2011 г. Расходы на электроэнергию растут с 2,5 до 6,4 трлн долл. Правительствами стран в форме налога на углерод или доходов от торговли квотами на выбросы ПГ в 2050 г. будет изъято 2,5 трлн долл. Доходы поставщиков топлива вырастут с 5,9 трлн долл. до 10,3 трлн долл. к 2030 г. и затем практически стабилизируются на этом уровне до 2050 г. Доля расходов на энергоснабжение в ВВП мира сначала растет с 10,3% в 2015 г. до 11,2-11,5% в 2020-2030 гг., а затем снижается до 8,7% в 2040-2050 гг., что близко к значению для 2000 г. (9%).

Оценка последствий ускорения электрификации во всех секторах, и особенно на транспорте, в сценарии «Электрифицированное будущее» для мира в целом дала следующие результаты: электроемкость ВВП имеет U-образную динамику. Сначала – до 2025 г. – она снижается на 7%, но затем начинает расти и к 2050 г. уже на 20% превосходит уровень 2015 г., поэтому потребление электроэнергии за весь период опережает рост ВВП в 3,1 раза. В структуре конечного потребления энергии за счет растущей электрификации во всех секторах экономики повышается доля электроэнергии с 18,5% в 2015 г. до 37% в 2050 г. В промышленности потребление электроэнергии растет в 2,8 раза, электроемкость – на 19%, а доля электроэнергии – с 28% в 2015 г. до 62% в 2050 г. На транспорте за счет динамичной электрификации автомобильного транспорта потребление электроэнергии растет в 20 раз, электроемкость – в 7,9 раз, а доля электроэнергии – с 1,3% в 2015 г. до 17% в 2050 г. В жилищном секторе потребление электроэнергии растет в 3,1 раза, электроемкость – на 21%, а доля электроэнергии – с 23% в 2015 г. до 42% в 2050 г. В сфере услуг, которая растет быстрее ВВП, потребление электроэнергии увеличивается в 2,5 раза, электроемкость снижается на 7%, а доля электроэнергии растет с 51% в 2015 г. до 65% в 2050 г.

Выработка электроэнергии растет в 3,1 раза: с 24,3 трлн кВт-ч в 2015 г. до 75,4 трлн кВт-ч в 2050 г., что на 27% выше уровня сценария «Заход на цели». Переход на низкоуглеродные технологии осуществляется так же, как и в сценарии «Заход на цели». Генерирующие мощности электростанций увеличиваются к 2050 г. в 5 раз, а доля ВИЭ в их структуре повышается с 31% в 2015 г. до 69% в 2050 г. Среднее число часов использования установленной мощности снижается с 3882 в 2015 г. до 2341 в 2050 г.

Ускоренный рост потребления электроэнергии сопровождается замедлением роста потребления конечной энергии. В 2015-2050 гг. оно растет только на 61% против 70% в сценарии **«**Заход на цели». Ускоренная электрификация транспорта существенно – на 0,8-1,8 млрд тнэ – снижает пик потребления нефти. Рост потребления первичной энергии составляет 58%, что почти совпадает с динамикой в сценарии «Заход на цели» (59%) к 2050 г. Потребление угля выходит на пик в 2031 г. на уровне 4,3 млрд тнэ. Потребление нефти выходит на пик около 5,5 млрд тнэ против 7,3 млрд тнэ в сценарии «Отложенное прибытие» и 6,3 млрд тнэ в сценарии «Заход на цели». Кумулятивная добыча нефти снижается до 175 млрд тнэ, что на 27 млрд тнэ меньше, чем в сценарии «Отложенное прибытие», и равно пятикратному уровню пика добычи. То есть снижение потенциального рынка поставщиков нефти за 35 лет до 2050 г. равно 5 годам мировой добычи. Динамика и объемы потребления природного газа мало отличаются от сценария «Отложенное прибытие». Добыча выходит на пик около 5 млрд тнэ в 2048 г.

Суммарные антропогенные выбросы ПГ только в 2044 г. выходят на пик, равный 67 ГтСО_2экв., что на 8 ГтСО_2экв. ниже уровня в сценарии «Отложенное прибытие». «Углеродный бюджет» истощается уже к 2050 г. Выбросы ПГ растут (в порядке роста значимости) в «прочем мире», Индии, Китае, Индонезии и Мексике. В остальных странах выбросы сокращаются. Для 20 стран и регионов, выделенных в данной работе, пик выбросов достигается в 2035 г. на уровне, близком к 44-45 ГтСО_2-экв. К 2050 г. для них выбросы снижаются до 37,5 ГтСО_2экв. Глобальная динамика выбросов во многом определяется агрегированным и крайне неоднородным регионом «прочий мир». Выбросы ПГ в секторе энергетика выходят на пик в 2040 г. – 44 ГтСО_2экв., а к 2050 г. снижаются до 40 ГтСО_2-экв., или до уровня 2022 г.

Зависимость прогнозных оценок глобальных выбросов ПГ от сценарных условий расчета довольно существенная. На рис. 3.22 показаны результаты сравнения динамики глобальных выбросов СО₂ по рассмотренным сценариям при разных сочетаниях сценарных допущений, а также в сравнении с другими оценками прогнозных групп. Такое сравнение возможно преимущественно по выбросам СО₂ в секторе «энергетика», поскольку именно такие прогнозные оценки можно найти в большинстве имеющихся прогнозов.

Диапазоны для сценариев определены по результатам анализа чувствительности к трем главным сценарным параметрам: темпы роста ВВП, численность населения и цены на нефть. Самый высокий прогноз выбросов ПГ дает сочетание высоких темпов роста ВВП и высокого прогноза численности населения ООН с низкими ценами на нефть при учете зависимости темпов роста ВВП от доли затрат на энергию в ВВП, что дает дополнительный импульс экономическому росту. Самый низкий прогноз выбросов ПГ дает сочетание низких темпов роста ВВП, низкого прогноза численности населения ООН
с высокими ценами на нефть. Остальные сочетания сценарных условий дают траектории выбросов, находящиеся между двумя описанными границами. Формы траекторий выбросов СО₂ сходны для всех вариантов сочетаний условий расчета, но сами уровни выбросов заметно различаются.

Влияние мер политики перехода на низкоуглеродные траектории развития более значимо, чем влияние неопределенности макроэкономических параметров расчетов. Результаты для сценария «Обратный отсчет» наименее чувствительны к сценарным условиям. В сценарии «Выбросы на полке» в зависимости от сценарных условий различаются как год выхода объема выбросов ПГ «на полку», так и высота этой «полки».

Полученные результаты сравниваются с результатами широкого спектра сценарных прогнозов выбросов ПГ до 2040-2050 гг., сформированных МЭА, МЭ США, ИНЭИ, BP, DNVGL, IEE (Япония), Enerdata, Statoil, CNP (Китай), Exxon-Mobil, IRENA, прогнозов исследовательских групп на интегрированных оценочных моделях, прогнозов других авторов, аналитических центров, а также национальных прогнозов. Все эти прогнозы можно разделить на три группы:

экстраполяционные, или консервативные (BAU-сценарии), переносящие в будущее сложившиеся в прошлом тенденции, которые дают довольно близкие оценки как объемов, так и структуры потребления первичной энергии. Их результаты в основном различаются за счет использования разных сценарных условий. Доля ископаемого топлива в потреблении первичной энергии в этих сценариях в 2040 г. снижается только до 76-78%, а выбросы СО2 от сжигания топлива продолжают расти вплоть до 2040 г.;
сценарии с новыми мерами низкоуглеродной политики, в которых снижаются как уровни потребления первичной энергии, так и доля ископаемого топлива (71-75% в 2040 г.). В этих сценариях выбросы ПГ от сектора «энергетика» после некоторого роста в ближайшие годы затем практически выходят на полку. Однако это не позволяет удержать глобальное потепление в границах 2оС;
сценарии развития по низкоуглеродным траекториям, согласно которым уже до 2040 г. выбросы ПГ начинают снижаться за счет дополнительных мер по повышению энергоэффективности и стимулированию развития низкоуглеродных источников энергии. Помимо различий в макроэкономических допущениях, эти сценарии заметно расходятся в отношении пределов скорости возможных изменений в мировом энергетическом балансе.

Траектории изменения выбросов СО₂ от сектора «энергетика» по трем основным сценариям на модели MOG³EM (с интервалами, обусловленными неопределенностью макроэкономических параметров) показаны на рис. 27 на фоне оценок других прогнозных групп. Это позволяет сравнивать прогнозы, полученные при разных допущениях. Такое сравнение позволяет сформулировать следующие выводы:

с учетом интервалов неопределенности сценарии «Меры политики национальных обязательств» и «Выбросы на полке» дают близкие оценки, которые соответствуют оценкам прогнозов других организаций с ограниченным набором мер политики по контролю над выбросами;
практически все «низкоуглеродные» прогнозы других организаций попадают в доверительный интервал сценария «Обратный отсчет».

Часть низкоуглеродных прогнозов сформирована при допущениях о довольно медленном экономическом росте и очень высоких темпах снижения энергоемкости. В отдельных прогнозах предполагается, что темпы снижения энергоемкости мирового ВВП меняются в диапазоне 1,4-2,8%. Неопределенность возможности более быстрого снижения энергоемкости глобального ВВП в большей степени, чем развитие ВИЭ, определяет возможность перехода к траектории со снижением как использования ископаемого топлива, так и выбросов ПГ. Однако обеспечить такие высокие темпы снижения энергоемкости на протяжении более трех десятилетий еще не удавалось. Темпы повышения энергоэффективности сильнее влияют на динамику выбросов, чем ускоренная электрификация транспорта. Задержка с реализацией целевых установок по переходу на низкоуглеродные траектории развития дает заметно более высокие выбросы ПГ в сценарии «Отложенное прибытие».
Рисунок 27. – Мир. Динамика антропогенных выбросов ПГ всеми антропогенными источниками по широкому ансамблю сценариев*
3.22.PNG

* Прямоугольниками отражен диапазон оценок ЦЭНЭФ-XXI.

Источник: Clarke L., K. Jiang, K. Akimoto, M. Babiker, G. Blanford, K. Fisher-Vanden, J.-C. Hourcade, V. Krey, E. Kriegler, A. Lоschel, D. McСollum, S. Paltsev, S. Rose, P. R. Shukla, M. Tavoni, B. C. C. van der Zwaan, and D.P. van Vuuren, 2014: Assessing Transformation Pathways. In: Climate Change 2014: Mitigation of Climate Change. Contribution of Working Group III to the Fifth Assessment Report of the Intergovernmental Panel on Climate Change [Edenhofer, O., R. Pichs-Madruga, Y. Sokona, E. Farahani, S. Kadner, K. Seyboth, A. Adler, I. Baum, S. Brunner, P. Eickemeier, B. Kriemann, J. Savolainen, S. Schlömer, C. von Stechow, T. Zwickel and J.C. Minx (eds.)]. Cambridge University Press, Cambridge, United Kingdom and New York, NY, USA.

Долгосрочные (до 2100 г.) оценки выбросов всех ПГ, как правило, получают на моделях интегральной оценки (integrated assessment models). База данных по долгосрочным прогнозам содержит сотни прогнозов, полученных многими исследовательскими группами с очень широким разбросом оценок в зависимости от сценарных условий и решаемых задач (рис. 28). Прогнозные оценки ЦЭНЭФ-XXI попадают в диапазоны RCP6 (сценарии «Меры политики национальных обязательств» и «Выбросы на полке») и в диапазоны RCP2.6-RCP4.5 в сценарии «Обратный отсчет». Так как во всех сценариях ЦЭНЭФ-XXI перечень мер по контролю за выбросами, по меньшей мере, содержит меры национальных обязательств, прогнозы практически не попадают в верхнюю зону базовой линии.

Рисунок 28. – Ограничение глобального потепления уровнем 1,5оС и соответствующие траектории динамики выбросов ПГ Мир. Динамика антропогенных выбросов ПГ
3.23.png

Источник: IPCC, 2018: Global Warming of 1.5°C. An IPCC Special Report on the impacts of global warming of 1.5°C above pre-industrial levels and related global greenhouse gas emission pathways, in the context of strengthening the global response to the threat of climate change, sustainable development, and efforts to eradicate poverty [Masson-Delmotte, V., P. Zhai, H.-O. Pörtner, D. Roberts, J. Skea, P.R. Shukla, A. Pirani, W. Moufouma-Okia, C. Péan, R. Pidcock, S. Connors, J.B.R. Matthews, Y. Chen, X. Zhou, M.I. Gomis, E. Lonnoy, T. Maycock, M. Tignor, and T. Waterfield (eds.)].

Согласно оценкам доклада МГЭИК «1,5^оС»:

чтобы ограничить потепление уровнем 1,5^оС, выбросы СО₂ должны начать снижаться намного более динамично, чем определено в рассмотренных выше низкоуглеродных сценариях (рис. 3.23): к 2030 г. они должны снизиться на 45% (40-60%) от уровня 2010 г., или на 49% (37-55%) от уровня 2018 г., а нетто-выбросы должны упасть до нуля уже к 2050 г.;
чтобы ограничить потепление уровнем 2оС, выбросы СО2 должны сократиться к 2030 г. на 25% (10-30%) от уровня 2010 г., или на 31% (17-35%) от уровня 2018 г., а нетто-выбросы должны упасть до нуля уже к 2070 г.(2065-2080 гг.);
сокращение прочих ПГ для этих вариантов потепления сходно, в зависимости от парникового газа оно должно составить от 2 до 5 раз.

Анализ вклада факторов энергосбережения и повышения энергоэффективности в динамику выбросов парниковых газов до 2050 г.

Чтобы с высокой вероятностью ограничить потепление уровнем 1,5^оС, выбросы ПГ должны снижаться на 6-9% а год, что кратно выше рекордного значения, достигнутого Великобританией в 2000-2017 гг. (-2,5% в год). Для ограничения потепления уровнем 2^оС выбросы ПГ должны снижаться на 3-6% в год. Это выдвигает на первый план вопросы пределов скорости возможных изменений в мировой экономике и мировом энергетическом балансе (limits of limits of change).
Выражение (3.1) для выбросов в секторе «энергетика» показывает, что даже для варианта ограничения потепления уровнем 2оС для необходимого снижения выбросов при темпах роста ВВП 2-3% в год суммарное снижение энергоемкости и углеродоемкости энергии должно составить 8-9% в год. В табл. 3.1 приведены ретроспективные данные динамики этих двух индикаторов в 1750-2018 гг. Из этой таблицы видно, что рекордные темпы снижения энергоемкости глобального ВВП составили 1,9% в 2010-2018 гг., а рекордные темпы снижения углеродоемкости энергии – 0,4% в год в 1990-2000 гг. В сумме это только 2,3%, что даже не позволит полностью компенсировать эффект от роста ВВП.
Таким образом, ставится беспрецедентная по историческим меркам задача – достичь очень высокого темпа изменений. На рис. 29 показано соотношение факторов тождества Кайи для двух сценариев: «Меры политики национальных обязательств» и «Обратный отсчет».
В первом сценарии только к 2050 г. суммарные темпы снижения энергоемкости и углеродоемкости энергии приближаются к 4%. Во втором сценарии их сумма увеличивается к 2050 г. до 6% в год. За счет снижения темпов роста ВВП до 2% в год к 2050 г. это позволяет снижать выбросы на 4% в год, что только после 2045 г. попадает в интервал, необходимый для ограничения потепления 2^оС. В сценарии «Обратный отсчет» для ЕС суммарные темпы снижения энергоемкости и углеродоемкости энергии в 2040-2050 гг. растут с 6% до 11%, что при темпах роста ВВП на 1,5-1,8% в год позволяет заметно снизить выбросы. Однако в Индии или в «прочих странах» даже после 2040 г. не получается снижать выбросы быстрее, чем на 2-3% в год.
Рисунок 29 – Факторы, определяющие динамику выбросов ПГ в секторе «энергетика» для двух сценариев
3.24.png
сценарий «Меры политики национальных обязательств»
3.24б.png
сценарий «Обратный отсчет»
Источники: Расчеты ЦЭНЭФ-XXI.

Framework Convention on Climate Change http://newsroom.unfccc.int/; Statistical Division https://unstats.un.org/UNSD/environment/history.htm; Emission Database for Global Atmospheric Research http://edgar.jrc.ec.europa.eu/overview.php?v=CO2ts1990-2015; Database on Energy Use and CO2 Emissions; Energy Information Administration http://www.iea.org/statistics/statisticssearch/report/?country; BP Statistical Review of World Energy June 2019 http://www.bp.com/statisticalreview; Global Statistical Yearbook https://www.enerdata.net/; Carbon Dioxide Information Analysis Center http://cdiac.ornl.gov/; The SHIFT Project Data Portal; http://www.tsp-data-portal.org/all-datasets?field_themes_tid=3&field_datasets_tid= All&field_chart_types_tid=All; CAIT – Historical Emissions Data (Countries, U.S. States, UNFCCC) http://www.wri.org/resources/data-sets/cait-historical-emissions-data-countries-us-states-unfccc; World Development Indicators http://databank.worldbank.org/data/ reports.aspx?source=world-development-indicators#; PFU Database https://tntcat.iiasa.ac.at/PFUDB/ dsd?Action=htmlpage&page=about#fuels; IRENA database http://resourceirena.irena.org/gateway /dashboard/?topic=15&subTopic=40; Postdam Institute For Climate Impact Research. ↩︎
В настоящее время МГЭИК подготовил их новую редакцию (2019 Refinement to the 2006 IPCC Guidelines for National Greenhouse Gas Inventories, IPCC, 2019). В нее внесены изменения для расчета выбросов от утечек в процессах добычи нефти, газа и угля, расширен перечень промышленных процессов, порождающих выбросы ПГ (производство водорода, редкоземельных элементов, глинозема и др.), уточнены методы и вмененные коэффициенты расчетов и др. В целом, с учетом имеющейся неопределенности при оценке выбросов и на фоне практики систематического пересмотра параметров инвентаризаций выбросов ПГ во многих странах, по всей видимости, обновленные «Руководящие принципы национальных инвентаризаций парниковых газов» не окажут заметного влияния на глобальный масштаб оценок, но могут привести к пересмотру оценок для отдельных стран. ↩︎
Основными источниками данных для ретроспективного анализа стали базы данных SDIAC Министерства энергетики США, SHIFT Project data portal, PFU database (Version 1.0.2) IIASA, а также данные ООН и Всемирного банка по численности населения и динамике глобального ВВП и отдельные исследования. ↩︎
Ritchie Н. and M. Roser. CO2 and Greenhouse Gas Emissions. https://ourworldindata.org/co2-and-other-greenhouse-gas-emissions. ↩︎
IPCC. 2019. Climate Change and Land. An IPCC Special Report on climate change, desertification, land degradation, sustainable land management, food security, and greenhouse gas fluxes in terrestrial ecosystems. Summary for policy-makers. [file:///D:/Mailbox/минэкономики/2019/ПГ/Инвентаризация/4.-SPM_ Approved_Microsite_FINAL.pdf](file:///D:/Mailbox/минэкономики/2019/ПГ/Инвентаризация/4.-SPM_%20Approved_Microsite_FINAL.pdf). ↩︎
МГЭИК, 2013 г.: Резюме для политиков. Содержится в публикации Изменение климата, 2013 г.: Физическая научная основа. Вклад Рабочей группы I в Пятый доклад об оценке Межправительственной группы экспертов по изменению климата. [Стоккер, Т.Ф., Д. Цинь, Дж.-К. Платтнер, М. Тигнор, С. К. Аллен, Дж. Бошунг, А. Науэлс, Ю. Ся, В. Бекс и П. М. Мидглей (редакторы)]. Кембридж Юниверсити Пресс, Кембридж, Соединенное Королевство, и Нью-Йорк, США. ↩︎
https://climate.nasa.gov/vital-signs/carbon-dioxide/ Начиная с 1950 г. уровень концентрации превышает рекордные значения за последние 400 тыс. лет. ↩︎
IPCC. 2019. Climate Change and Land. An IPCC Special Report on climate change, desertification, land degradation, sustainable land management, food security, and greenhouse gas fluxes in terrestrial ecosystems. Summary for policy-makers. [file:///D:/Mailbox/минэкономики/2019/ПГ/Инвентаризация/4.-SPM_Approved _Microsite_FINAL.pdf](file:///D:/Mailbox/минэкономики/2019/ПГ/Инвентаризация/4.-SPM_Approved%20_Microsite_FINAL.pdf). ↩︎
МГЭИК, 2013 г.: Резюме для политиков. Содержится в публикации Изменение климата, 2013 г.: Физическая научная основа. Вклад Рабочей группы I в Пятый доклад об оценке Межправительственной группы экспертов по изменению климата. [Стоккер, Т.Ф., Д. Цинь, Дж.-К. Платтнер, М. Тигнор, С. К. Аллен, Дж. Бошунг, А. Науэлс, Ю. Ся, В. Бекс и П. М. Мидглей (редакторы)]. Кембридж Юниверсити Пресс, Кембридж, Соединенное Королевство, и Нью-Йорк, США. ↩︎
https://www.iea.org/geco/emissions/. ↩︎
IPCC, 2014: Summary for Policymakers. In: Climate Change 2014: Mitigation of Climate Change. Contribution of Working Group III to the Fifth Assessment Report of the Intergovernmental Panel on Climate Change [Edenhofer, O., R. Pichs-Madruga, Y. Sokona, E. Farahani, S. Kadner, K. Seyboth, A. Adler, I. Baum, S. Brunner, P. Eickemeier, B. Kriemann, J. Savolainen, S. Schlomer, C. von Stechow, T. Zwickel and J.C. Minx (eds.)]. Cambridge University Press, Cambridge, United

Kingdom and New York, NY, USA. ↩︎
Башмаков И.А. Повышение энергоэффективности и экономический рост. // Вопросы экономики. № 8, 2019. ↩︎
https://www.globalcarbonproject.org/carbonbudget/18/presentation.htm. ↩︎
IPCC. 2019. Climate Change and Land. An IPCC Special Report on climate change, desertification, land degradation, sustainable land management, food security, and greenhouse gas fluxes in terrestrial ecosystems. Summary for policy makers. [file:///D:/Mailbox/минэкономики/2019/ПГ/Инвентаризация/4.-SPM_Approved_Microsite_FINAL.pdf](file:///D:/Mailbox/минэкономики/2019/ПГ/Инвентаризация/4.-SPM_Approved_Microsite_FINAL.pdf); Global carbon project https://www.globalcarbonproject.org/carbonbudget/18/presentation.htm. ↩︎
https://www.iea.org/geco/emissions/. ↩︎
https://www.iea.org/geco/emissions/. ↩︎
Данные инвентаризаций для развитых стран время от времени пересматриваются по мере уточнения ряда параметров и коэффициентов. ↩︎
Башмаков И.А. Повышение энергоэффективности и экономический рост. // Вопросы экономики. № 8, 2019. ↩︎
То есть эмиссия, воплощенная в экспортируемых товарах и услугах, превышает эмиссию, воплощенную в импортируемых товарах и услугах, на величину, равную 17% территориальной эмиссии ПГ. ↩︎
Eurostat (online data code: env_ac_io10) https://ec.europa.eu/eurostat/documents/3217494/9433240/KS-DK-18-001-EN-.pdf/73283db2-a66b-4d34-9818-b61a08883681. ↩︎
UK Committee on Climate Change. July 2019. Reducing UK emissions. 2019 Progress Report to Parliament. ↩︎
Башмаков И.А. Повышение энергоэффективности и экономический рост. // Вопросы экономики. № 8, 2019. ↩︎
Оценки на основе данных МЭА показывают, что электроемкость ВВП по ППС России в 1,4 раза превышала среднюю по миру, а также в 2016 г. была: в 2,3 раза выше, чем в Великобритании; в 1,9 раза выше, чем в Германии; в 1,2 раза выше, чем в США. Электроемкость ВВП России по рыночному курсу валют в 1,9 раза превышала среднюю по миру, а также была: в 4,5 раза выше, чем в Великобритании; в 3,6 раза выше, чем в Германии; в 2,2 раза выше, чем в США. ↩︎
https://ec.europa.eu/eurostat/documents/3217494/9433240/KS-DK-18-001-EN-N.pdf/73283db2-a66b-4d34-9818-b61a08883681. ↩︎
Hannah Ritchie and Max Roser (2019). ‘CO2 and Greenhouse Gas Emissions’. Published online at OurWorldInData.org. https://ourworldindata.org/grapher/co-emissions-in-imported-goods-as-a-share-of-domestic-emissions?tab=chart&country. ↩︎
Greenhouse gas reduction in Germany and the UK – coincidence or policy induced? Fraunhofer Institute for Systems and Innovation Research (ISI). Bonn. COP-6. Germany. June 2001. ↩︎
Greenhouse gas reduction in Germany and the UK – coincidence or policy induced? Fraunhofer Institute for Systems and Innovation Research (ISI). Bonn. COP-6. Germany. June 2001. ↩︎
UK Committee on Climate Change. July 2019. Reducing UK emissions. 2019 Progress Report to Parliament. ↩︎
Marcu A., E. Alberola, J.-Y. Caneill, M. Mazzoni, S. Schleicher, W. Stoefs and C. Vailles. 2017 State of the EU ETS Report. The European Roundtable on Climate Change and Sustainable Transition (ERCST). The Wegener Center for Climate and Global Change. Nomisma Energia. I4CE. ↩︎
Eden А., C. Unger, W. Acworth, K. Wilkening, C. Haug. Benefits of Emissions Trading. July 2016, Berlin, Germany. ↩︎
Laing T. et al. (2013). Assessing the Effectiveness of the EU Emissions Trading System. Centre for Climate Change Economics and Policy Working Paper No.106. Centre for Climate Change Economics and Policy and Grantham Research Institute on Climate Change and Environment, University of Leeds, Leeds and London School of Economics and Political Science, London. ↩︎
Anderson, B., and C. Di Maria, 2011: Abatement and Allocation in the Pilot Phase of the EU ETS. Environ. Resour. Econ., 48, 83–103, https://doi.org/10.1007/s10640-010-9399-9; Arlinghaus, J., 2015: Impacts of Carbon Prices on Indicators of Competitiveness: A Review of Empirical Findings; Egenhofer, C., M. Alessi, A. Georgiev, and N. Fujiwara, 2011: The EU Emissions Trading System and Climate Policy Towards 2050: Real Incentives to Reduce Emissions and Drive Innovation?; Ellerman, F. J. Conery, and C. de Perthuis, 2010: Pricing Carbon: The European Union Emissions Trading Scheme - A. Denny Ellerman, Frank J. Convery, Christian de Perthuis - Google 도서. Cambridge University Press; ICF International, 2016: Decomposition analysis of the changes in GHG emissions in the EU and Member States - Publications Office of the EU. https://publications.europa.eu/en/publication-detail/-/publication/ceb0fb6c-f4e2-11e6-8a35-01aa75ed71a1 (Accessed July 7, 2019). ↩︎
ICF International, 2016: Decomposition analysis of the changes in GHG emissions in the EU and Member States - Publications Office of the EU. https://publications.europa.eu/en/publication-detail/-/publication/ceb0fb6c-f4e2-11e6-8a35-01aa75ed71a1 (Accessed July 7, 2019). ↩︎
Marcu A., E. Alberola, J.-Y. Caneill, M. Mazzoni, S. Schleicher, W. Stoefs and C. Vailles. 2017 State of the EU ETS Report. The European Roundtable on Climate Change and Sustainable Transition (ERCST). The Wegener Center for Climate and Global Change. Nomisma Energia. I4CE. ↩︎
The World Bank. State and Trends of Carbon Pricing. Washington DC. October 2016; M. Sharmina, A. Bows-Larkin and K. Anderson (2015). Russia’s cumulative carbon budgets for a global 2°C target, Carbon Management, 6:5-6, 197-205. ↩︎
Aldy, J. E., Pizer, W. A. (2015). Alternative metrics for comparing climate change mitigation efforts and the emerging international climate policy architecture. Review of Environmental Economics and Policy. ↩︎
Там же. ↩︎
http://climate-energy-college.org/paris-agreement-implementation ↩︎
Meinshausen M. et al. National post-2020 greenhouse gas targets and diversity-aware leadership. Nature Climate Change, http://www.nature.com/nclimate/journal/vaop/ncurrent/full/nclimate2826.html (accessed 26 October 2015). ↩︎
Narain, S., Bhushan, C. (2015). Captain America. US climate goals: a Reckoning. New Delhi, India: Centre for Science and Environment; Oxfam International (2015). A civil society equity review of INDCs. Oxford, UK. ↩︎
Climate Fairshares. (2015). Climate Fairshares Map, Stockholm Environment Institute, Ecoquity and the Institute for Governance and Sustainable Development. http://www.climatefairshares.org/ ↩︎
Institut du développement durable et des relations internationals. 2015. Beyond the Numbers: Understanding the Transformation Induced by INDCs. A Report of the MILES Project Consortium. 27, rue Saint-Guillaume 75337 Paris cedex 07 France N°05/15 OCTOBER 2015 | CLIMATE. ↩︎
UNFCCC. Aggregate effect of the intended nationally determined contributions: an update. Synthesis report by the secretariat. Twenty-second session, Marrakech, 7–18 November 2016. ↩︎
UNFCCC. Aggregate effect of the intended nationally determined contributions: an update. Synthesis report by the secretariat. Twenty-second session, Marrakech, 7–18 November 2016. ↩︎
High Ambition Coalition. STATEMENT ON STEPPING UP CLIMATE AMBITION. PRESS STATEMENT. 12 December, 2018. ↩︎
Strohmaier, R., J. Rioux, A. Seggel, A. Meybeck, M. Bernoux, M. Salvatore, J. Miranda, A. Agostini. The Agriculture Sectors In The Intended Nationally Determined Contributions: Analysis. Food and Agriculture Organization of the United Nations. Rome, 2016. ↩︎
The World Bank. State and Trends of Carbon Pricing. Washington DC. October 2016. ↩︎
The World Bank. State and Trends of Carbon Pricing. Washington DC. October 2016. ↩︎

Низкоуглеродная трансформация глобальной экономики

Резюме

Оценка ретроспективной динамики выбросов и поглощения парниковых газов ведущих стран в период 1990-2018 гг. и анализ структуры выбросов парниковых газов

Динамика глобальных выбросов СО₂ в 1750-2018 гг.

Динамика глобальных выбросов парниковых газов после 1990 г.

Вклад отдельных стран в динамику выбросов ПГ

Динамика удельных показателей выбросов ПГ. Вклад отдельных факторов в отдельных странах

Анализ реализации Киотского протокола, проектов совместного осуществления, механизма чистого развития и торговли квотами между странами

Анализ основных положений Парижского соглашения по климату

Оценка зависимости уровня амбициозности обязательств от экономических и политических интересов и приоритетов стран-участников

Анализ возможной динамики выбросов парниковых газов до 2050 г., факторов и сценарных условий, для которых задана такая перспективная динамика

Анализ вклада факторов энергосбережения и повышения энергоэффективности в динамику выбросов парниковых газов до 2050 г.

Материалы к разделу:

Международное Энергетическое Агентство выпустило доклад "Net-zero by 2050"

На портале стартует дискуссионная площадка

Низкоуглеродная трансформация глобальной экономики

Резюме

Оценка ретроспективной динамики выбросов и поглощения парниковых газов ведущих стран в период 1990-2018 гг. и анализ структуры выбросов парниковых газов

Динамика глобальных выбросов СО2 в 1750-2018 гг.

Динамика глобальных выбросов парниковых газов после 1990 г.

Вклад отдельных стран в динамику выбросов ПГ

Динамика удельных показателей выбросов ПГ. Вклад отдельных факторов в отдельных странах

Анализ реализации Киотского протокола, проектов совместного осуществления, механизма чистого развития и торговли квотами между странами

Анализ основных положений Парижского соглашения по климату

Оценка зависимости уровня амбициозности обязательств от экономических и политических интересов и приоритетов стран-участников

Анализ возможной динамики выбросов парниковых газов до 2050 г., факторов и сценарных условий, для которых задана такая перспективная динамика

Анализ вклада факторов энергосбережения и повышения энергоэффективности в динамику выбросов парниковых газов до 2050 г.

Материалы к разделу:

Международное Энергетическое Агентство выпустило доклад "Net-zero by 2050"

На портале стартует дискуссионная площадка

Динамика глобальных выбросов СО₂ в 1750-2018 гг.