Третья группа мифов. Мифы «Роснефти»

Развенчиваем мифы «Роснефти»:

Миф «Роснефти» №1: Климатические изменения на планете происходят в результате фундаментальных природных явлений, не сопоставимых по масштабам с влиянием антропогенного фактора.
Миф «Роснефти» №2: Энергопереход - ни его цель, ни подготовка к нему не были проработаны в соответствии с задачами и потребностями человечества
Миф «Роснефти» №3: Возможен глобальный энергетический кризис в получении энергии из-за недостаточной эффективности всех видов альтернативной энергетики
Миф «Роснефти» №4: Цели энергоперехода в нынешнем виде имеют идеологическую окраску и нереальны. «Зеленый» переход не обеспечен рентабельными источниками
Миф «Роснефти» №5: Идея энергоперехода и применимое к нему регулирование направлены на укрепление однополярной структуры миропорядка
Миф «Роснефти» №6: «Зеленый» переход – новая форма колониальной политики
Миф «Роснефти» №7: Совокупность дефицита энергии в результате энергоперехода и широкого набора прямых санкций, а также недобросовестной конкуренции, привели к разбалансировке рынка
Миф «Роснефти» № 8: «Зеленый» переход несостоятелен в нынешнем виде. Запад начинает пересмотр своих «зеленых» целей
Миф «Роснефти» №9: Рост потребления нефти – способ борьбы с бедностью. Отказ от нефти будет означать и отказ от современного образа жизни. До пика спроса на нефть еще далеко
Миф «Роснефти» №10: Агрессивное продвижение «зеленой повестки» фактически означает объявление энергетической войны большинству населения Земли

Миф «Роснефти» №1: Климатические изменения на планете происходят в результате фундаментальных природных явлений, не сопоставимых по масштабам с влиянием антропогенного фактора.

«Роснефть» ежегодно публикует отчеты в области устойчивого развития. В отчете за 2021 год есть раздел под названием «Борьба за изменение климата и углеродный менеджмент». Предлог «за», видимо, поставлен по ошибке? В отчете за 2022 год раздел уже назван «Борьба с изменением климата и углеродный менеджмент». В этих отчетах сказано, что в конце 2021 года была принята стратегия «Роснефть – 2030: надежная энергия и глобальный энергетический переход», в которой отмечалось, что «ключевой стратегический ориентир Компании – углеродная нейтральность по выбросам парниковых газов (области охвата 1 и 2) к 2050 году» и что эта цель является основой для формирования стратегического видения. И вот, в выступлении главы компании «Роснефть» на ПМЭФ 8 июня 2024 г. утверждается, что связь антропогенных выбросов ПГ и изменения климата не доказана.

В России уж такая традиция, у нас о причинах изменения климата публично очень любят рассуждать дилетанты, а ученые-климатологи больше участвуют в узких профессиональных дискуссиях. На публичные обсуждения в СМИ их приглашают очень редко. Глава «Роснефти» не климатолог. Чтобы свои рассуждения подкрепить авторитетом, он ссылается на дилетанта в области климатической науки Джона Клаузера, получившего в 2022 году Нобелевскую премию по физике за эксперименты с квантовой запутанностью (где здесь климат?).

Посмотрим, что же говорит о причинах изменения климата профессиональное сообщество ученых всего мира – еще один лауреат Нобелевской премии – IPCC (МГЭИК – Межправительственная группа экспертов по изменению климата). Начиная с 1990 года эта группа подготовила шесть оценочных докладов. При подготовке Первого доклада все ученые разных направлений трудились вместе. Мне пришлось участвовать в дискуссиях по его подготовке в 1990 году в Торонто и в Лондоне. Затем эксперты разделились на три рабочие группы. Шестой оценочный доклад Первой рабочей группы называется «Изменение климата 2021: Физическая научная основа». Слово «оценочный» означает, что задача доклада – дать оценку существующим научным знаниям по причинам и процессам изменения климата. Эту оценку дали несколько сотен лучших климатологов из разных стран мира на основе анализа тысяч климатических публикаций. Задача доклада – быть «policy relevant, but not policy prescriptive» (значимым для политики, но не предписывающим меры политики).

Основные выводы докладов МГЭИК сопровождаются двумя характеристиками: оценкой степени уверенности в полученном выводе и оценкой уровня согласия научного сообщества. От Первого доклада к Шестому степень уверенности в антропогенной природе глобального потепления постоянно росла. В Шестом оценочном докладе Первой рабочей группы МГЭИК даны уже такие формулировки (Climate Change 2021: The Physical Science Basis):

• Неоспоримо, что влияние человека привело к потеплению атмосферы, океана и суши (It is unequivocal that human influence has warmed the atmosphere, ocean and land).
• Влияние человека привело к потеплению климата с беспрецедентной, за по крайней мере последние 2000 лет, скоростью (Human influence has warmed the climate at a rate that is unprecedented in at least the last 2000 years).
• Наблюдаемое потепление вызвано выбросами ПГ в результате деятельности человека. Оно частично маскируется аэрозольным охлаждением (Observed warming is driven by emissions from human activities, with greenhouse gas warming partly masked by aerosol cooling).

Это не просто мнение ведущих климатологов мира, включая 20 ведущих российских климатологов, принявших участие в подготовке доклада. Эти выводы прошли проверку сначала всеми учеными мира, которые представили тысячи комментариев к тексту доклада, на каждый из которых его авторы обязаны были ответить, и эти ответы общедоступны. Затем по такой же процедуре они прошли проверку экспертами правительств всех стран мира. Наконец, текст Резюме докладов МГЭИК построчно и пословно утверждается представителями правительств всех стран мира. Тридцатистраничный документ, из которого взяты приведенные выше цитаты, обсуждался правительствами всех стран в течение недели (иногда в круглосуточном режиме). Все формулировки принимаются только на основе консенсуса. Если какое-то правительство возражает, то формулировка дорабатывается, пока не становится приемлемой для всех. Я рассказываю об этом со знанием дела, так как пять раз участвовал в этом процессе – при подготовке Резюме Третьего, Четвертого, Пятого и Шестого оценочных докладов Рабочей группы III и одного Синтетического доклада). Таким образом, текст Резюме — это согласованное мнение, подготовленное ведущими учеными мира и одобренное правительствами всех стран мира, включая правительство России. И это согласованное мнение таково: связь роста антропогенных выбросов ПГ и изменения климата доказана. Это неоспоримый факт. Дальше каждый сам решает: бороться ЗА изменение климата, или С изменением климата.

Источник: Climate Change 2021: The Physical Science Basis

Миф «Роснефти» №2: Энергопереход - ни его цель, ни подготовка к нему не были проработаны в соответствии с задачами и потребностями человечества

В выступлении главы «Роснефти» на ПМЭФ 8 июня 2024 г. утверждалось:

«Сторонники теории антропогенного фактора преподносят нам энергопереход как иллюзию спасения мира. Сейчас, когда мы уже накопили определенный опыт осуществления энергоперехода, ясно, что ни его цель, ни, соответственно, подготовка к нему не были проработаны в соответствии с задачами и потребностями человечества, такими как инфраструктура, финансирование, обеспечение сырьевой базы, наличие соответствующих технологий».

Первое. Цели Парижского соглашения в значительной мере опирались на выводы Пятого оценочного доклада МГЭИК и специального доклада МГЭИК Global Warming of 1.5°C. В первом был сделан вывод о том, что сценарии, позволяющие удерживать потепление в пределах 2°C по сравнению с доиндустриальным уровнем требуют существенного сокращения антропогенных выбросов ПГ к середине столетия за счет крупномасштабных изменений в энергосистемах и, возможно, землепользовании, а выбросы ПГ в 2050 г. по сравнению с 2010 г. должны снизиться на 40–70%. Учитывая рост выбросов в 2010-2022 гг. на 15%, это равнозначно снижению выбросов ПГ от уровня 2022 г. на 52-74%. Во втором было показано, что риски по всем метрикам изменения климата при повышении температуры на 2°C существенно выше рисков, сопряженных с ее повышением на 1,5°C. Был сделан вывод, что для удержания потепления в границах 1,5°C глобальные чистые антропогенные выбросы CO2 должны к 2030 г. снизиться на 45% от уровня 2010 г. с достижением чистого нуля в 2045–2055 гг. Эти обоснованные научные выводы, одобренные правительствами всех стран, включая Россию, легли в основу целеполагания Парижского соглашения. Траектории динамики выбросов ПГ были уточнены в Шестом оценочном докладе МГЭИК (см. рисунок).

Переход на траектории 1,5°C снижает риски неблагоприятных климатических изменений и, конечно, соответствует задачам и потребностям человечества, позволяя снизить громадные экономические потери. На этот счет не должно быть иллюзий. Потери от неблагоприятных погодных явлений, частота которых растет под влиянием изменения климата, - гигантские. Достаточно вспомнить паводковые наводнения в нашей стране этой весной. Согласно последним исследованиям, потепление на 1°C может быть сопряжено с потерями глобального ВВП на 12%; социальная стоимость 1 тСО2 равна 1056 долларов, а движение по траектории BAU ведет к потере благосостояния на 31% The Macroeconomic Impact of Climate Change: Global vs. Local Temperature | NBER.

Второе. В приведенной выше цитате главы «Роснефти» указано на неподготовленность условий для энергоперехода, на инфраструктурные, финансовые, сырьевые и технологические ограничения, с которыми сталкивается декарбонизация мировой экономики. Но задача энергоперехода как раз и состоит в создании и масштабировании этих условий после выбора стратегического направления и целей по снижению выбросов ПГ. По такой схеме развивается любой энергопереход. В 16-м веке в Англии вырубили леса, дрова стали очень дорогими, и начали топить углем. На этой стадии еще не были разведаны огромные запасы угля ни в Англии, ни по всему миру, не было железных дорог для доставки угля удаленным потребителям, не было паровых котлов, паровозов и пароходов. Все это появилось позже и в таких масштабах, что про дрова многие вовсе забыли, а загрязнение воздуха оказалось сопряженным с потерями 20% ВВП.

Развитие мировой нефтяной промышленности началось в 60-х годах 19-го века также с примитивных технологий (фонтанная добыча нефти, или добыча ведрами из неглубоких колодцев, или с помощью примитивных качалок). Только потом появились цистерны для транспорта нефти по железной дороге, керосинки, керосиновые лампы, мазутные электростанции и котельные, танкеры, автомобили на жидком топливе, заправочные станции и технологии, позволяющие извлекать труднодоступную нефть. Обеспеченность добычи нефти достоверными запасами многие десятилетия находится на уровне 10-20 лет. Постоянно разведываются новые трудноизвлекаемые запасы для компенсации истощения действующих месторождений. Полтора столетия назад никто не мог себе представить таких технологий.

Третье. Процессы энергетической трансформации не развиваются по схеме «но деньги вперед», то есть сначала подготовим все условия, а затем запустим трансформацию. Это параллельные процессы с большим числом прямых и обратных связей. Человечество по мере возникновения «пределов роста» на сформированной технологической основе всегда находило новые технологии, мобилизовывало финансовые ресурсы, развивало необходимую сырьевую базу и инфраструктуру для устранения этих пределов. Новый предел роста – глобальное потепление. Необходимые для решения задачи декарбонизации мировой экономики условия уже создаются и будут появляться и далее. Вопросы заключаются в том, успеем ли мы в срок, где лежат «пределы изменений» и насколько они эластичны. Ответы на эти вопросы - предмет обсуждения уже других мифов «Роснефти».

Миф «Роснефти» №3: Возможен глобальный энергетический кризис в получении энергии из-за недостаточной эффективности всех видов альтернативной энергетики

Можно по-разному трактовать понятие эффективности энергетики. В отношении энергии чаще упоминаются количественные характеристики – объемы производства и потребления, КПД, удельные расходы, коэффициенты преобразования и др. Но есть и характеристики качества энергии. Оно определяется ее физическими свойствами, такими как плотность и делимость энергетических потоков; способность выполнять работу с меньшими потерями; способность преобразовывать энергоноситель в другие виды энергии (электромагнитную, механическую, химическую, тепловую); способность накапливать энергию и передавать ее на большие расстояния; управляемость энергетических потоков; возможность эффективного использования энергоносителей в децентрализованных и компактных установках и устройствах; воздействие на окружающую среду и климат; пригодность энергоносителей для производства новых материалов с новыми или улучшенными потребительскими свойствами (например, алюминия и пластмасс). Все эти физические свойства, имеющие различную природу, в конечном итоге, отражаются на цене, которую готов заплатить потребитель. Важной особенностью качественного энергоносителя является возможность быть произведенным из широкого спектра первичных источников энергии, что позволяет нейтрализовать эффект дефицита или дороговизны отдельного источника энергии, который потенциально может сдерживать экономический рост (взлеты цен на нефть и газ часто делали энергию экономически недоступной для многих потребителей). Как видно, плотность энергетического потока, к которой (со ссылкой на П. Капицу) апеллирует глава Роснефти, является только одной из характеристик качества энергии.

Помимо физических свойств, цена на энергию отражает экономические выгоды от использования энергоносителей: способность поддерживать масштабирование производства и снижать затраты за счет эффекта масштаба и повышения производительности капитала, труда и материалов во всех цепочках поставок. ВИЭ в основном, но не только, используются для производства самого качественного энергоносителя - электроэнергии. Это самый дорогой энергоноситель. Правда, цены на нефть часто подскакивают так, что нефтепродукты становятся даже дороже более качественной электроэнергии. Потребители не выбирали бы электроэнергию, если бы она не обладала уникальными характеристиками, позволяющими экономить капитал, материалы и рабочую силу, и снижать выбросы на месте ее использования. Более высокая стоимость электроэнергии с избытком компенсируется многочисленными физическими и экономическими преимуществами.

Как правило, улучшение качества энергии требует преобразования, передачи и распределения первичных источников энергии. Это приводит к увеличению стоимости единицы потребляемой конечной энергии, но позволяет повышать эффективность экономики. Автор еще в 2007 г. сформулировал второй закон энергетической трансформации: рост общей экономической производительности требует лучшего качества энергетических услуг. (Bashmakov I. A. (2007). Three laws of energy transitions. Energy Policy, Vol. 35, No. 7, pp. 3583–3594). Следовательно, чтобы увеличить ВВП на душу населения, необходимо улучшить «качество энергии», а сегодня это означает – рост электрификации.

Первичная энергия в установках по ее преобразованию, транспортировке, передаче и распределению превращается в конечную, то есть она больше не преобразуется в другие энергоносители. На этой стадии есть потери энергии. Конечная энергия используется в энергопотребляющем оборудовании для получения полезной -– кинетической энергия; освещенности, высоко-, средне- и низкотемпературного тепла, или холода; электромагнитного поля и т.п. На этой стадии также есть потери энергии. Отношение полезной энергии к первичной показывает эффективность всей технологической цепочки. С 1970 г. при опоре на ископаемое топливо эффективность преобразования первичной энергии в полезную в мире в целом не повысилась. Но использование ВИЭ для электрификации может обеспечить такое повышение.

Приведем пример. Для автомобилей аналог эффективности преобразования первичной энергии в полезную – это концепция оценки эффективности по схеме «от скважины – до колеса» (well to wheel, WTW). Сравним WTW эффективность использования бензина с электроэнергией от ВИЭ для автомобилей (см рисунок). Очевидно, что электромобиль с ВИЭ примерно в 3 раза более WTW эффективен по сравнению с бензиновым автомобилем. Если сравнивать с дизельным, то разрыв примерно двукратный. Даже если электроэнергия вырабатывается на угольных или газовых ТЭС, параметр WTW для электромобиля все еще выше, чем для бензинового авто. На этом примере видно, что именно использование нефти имеет «недостаточную эффективность».

Рисунки:

Автомобиль на бензине – эффективность 11-27%

Электромобиль – эффективность 39-72%
Источники рисунков: Comparison of the Overall Energy Efficiency for Internal Combustion Engine Vehicles and Electric Vehicles.

Миф «Роснефти» №4: Цели энергоперехода в нынешнем виде имеют идеологическую окраску и нереальны. «Зеленый» переход не обеспечен рентабельными источниками

Данной формулировке сразу три заявления. Первое – про идеологическую окраску. По определению, идеоло́гия — это система концептуально оформленных идей, которая выражает интересы, мировоззрение и идеалы различных субъектов политики (классов, наций, общества, политических партий, общественных движений) и выступает формой санкционирования существующего в обществе господства и власти (консервативные идеологии) или радикального их преобразования (идеологии «левых» и «правых» движений). Идеология — Википедия. Главная цель энергоперехода – сократить выбросы ПГ, чтобы ограничить негативные изменения климата. Независимо от идеологической ориентации нормальные люди, во чтобы они ни верили, где бы ни проживали и чем бы ни занимались, не хотят, чтобы их города и поселки затапливало, чтобы в них было невозможно дышать от дыма горящих поблизости лесов, чтобы повсеместно, как в Дубае летом, было невозможно «нырнуть» из кондиционируемого помещения в удушающую волну уличной жары, чтобы росли цены на продовольствие по причине гибели урожаев от засух, ураганов и наводнений. Экологические и климатические проблемы необходимо решать всем: и ЕС, и США, и России, и Китаю, и Индии, и др. Это вопрос выживания, здоровья и благосостояния населения. В рамках Парижского соглашения (ПС) к решению климатических проблем приступил весь спектр политических сил с самой разной идеологической окраской. Коммунистический Китай продвинулся дальше рыночных экономик стран Большой семерки в применении низкоуглеродных технологий. Кстати, Россия в своей Климатической Доктрине также заявила о необходимости достижения углеродной нейтральности. Идеологической окраски заметно больше в заявлениях, отрицающих как изменение климата, так и необходимость борьбы с ним. Смягчение изменения климата – это одна из глобальных проблем человечества, которая является, по сути, постидеологической (post-ideological). Ее решение требует преодоления идеологических линий разлома для достижения консенсуса и вовлечения общественности (Ideology in Climate Change Communication | Oxford Research Encyclopedia of Climate Science).

В книге 1992 года «Энергетика мира: уроки будущего» в качестве одного из уроков я сформулировал следующий: «Безвозвратно уходят в прошлое те времена, когда разработкой энергетической политики занимались энергоснабжающие компании. Общественное мнение становится важнейшим фактором процесса принятия решений в энергетике, оттесняя на второй план технократическое планирование. Доверие к правительству, адекватная информированность общественности – только такой путь позволит получить поддержку населением крупных изменений энергетической политики, предлагаемых технократами. Борьба различных групп за общественное мнение невозможна под покровом секретности. Их стремление манипулировать общественным мнением, информируя его об опасностях альтернативных сценариев развития энергетики, повысит информированность общества и затруднит возможность манипулирования его мнением. На смену государственной энергетической политике придет народная энергетическая политика, базирующаяся на знании, а не на эмоциях» (см. также Башмаков И.А. Прогнозы развития энергетики мира 30 лет спустя: проверка прошлым уроков будущего. Вопросы экономики. 2022;(5):51-78. https://doi.org/10.32609/0042-8736-2022-5-51-78). Правильность этих выводов сегодня очевидна. Но многих это раздражает, и во многих странах, включая Россию, еще остались силы, защищающие идеологию нефтяных компаний, выраженную формулой “Drill, baby, drill!” Они еще имеют влияние: согласно опросам, россияне больше других выступают против динамичного энергоперехода. (Climate Home News, 20 Jun 2024: Five things we learned from the UN’s climate mega-poll). Но именно такая идеология ведет человечество к климатической катастрофе.

Второе – о нереальности целей энергоперехода. Цель энергоперехода – декарбонизация мировой экономики. Она реальна, вопрос только в сроках ее достижения. Другая цель – ограничение глобального потепления. Чем больше тормозится энергопереход, чем выше предвзятость и инерция в принятии и реализации решений, тем сложнее добиваться климатических целей. Цель Парижского соглашения – удержать рост глобальной средней температуры намного ниже 2°C и приложить усилия для ограничения роста температуры величиной 1,5°. Цель ограничения потепления 2°C достижима, несмотря на то что почти за 10 лет после 2015 г. реальные усилия прилагали далеко не все. Например, в России, идеологически окрашенной под интересы топливных компаний, углеродоёмкость ВВП после 2015 г. не снижалась.

Третье – «зеленый» переход не обеспечен рентабельными источниками». Этот миф уже обсуждался на нашем канале (https://t.me/LowCarbonRussia/137) и совсем недавно – на вебинаре РАВИ; статья на нашем сайте. Главный вывод – многие низкоуглеродные технологии уже успешно конкурируют с топливными (вот самое последнее исследование, которое подтверждает этот вывод для США: Grid Value and Cost of Utility-Scale Wind and Solar: Potential Implications for Consumer Electricity Bills | Energy Markets & Policy. Другие низкоуглеродные технологии выйдут на ценовой паритет в ближайшие годы. Этот паритет уже был бы достигнут, если бы производителям топлива не предоставлялись в разных странах мира прямые субсидии в размере 1 трлн долл., а с учетом косвенных, отражающих социальную стоимость всего спектра потерь от вреда, наносимого экологии, климату и здоровью, – 7 трлн долл. Кстати, по оценке МЭА, по размеру топливных субсидий Россия находится на первом месте в мире – 160 млрд долл. (Energy Subsidies – Topics – IEA).Только лишь демпфер на бензин и дизельное топливо в 2023 году обошелся казне в 2,2 трлн руб. На эти деньги можно было бы построить более 20 ГВт генерации на ВИЭ.

Миф «Роснефти» № 5: Идея энергоперехода и применимое к нему регулирование направлены на укрепление однополярной структуры миропорядка

В этом тезисе есть несколько непростых понятий: однополярность и миропорядок. Основная часть наших подписчиков – не политологи, поэтому важно объяснить, что такое миропорядок. В Википедии (Мировой порядок) есть определение: это нормы международной нормативной системы, направленные на урегулирование международных общественных отношений. Эти нормы прошли эволюцию от миропорядка, закреплённого в Вестфальском мирном договоре, согласно которому мировой порядок складывался на основании отношений именно между государствами (1648-1815 гг.), к Венскому миропорядку с выделением великих держав, влияние которых выходит за их границы и распространяется на колониальные империи и на другие регионы (1815-1871 гг.), затем к Версальскому (постимперскому) миропорядку с фиксацией полицентричного мира с доминированием великих держав (1918-1939 гг.) и к Ялтинско-Потсдамскому биполярному миропорядку времен холодной войны с двумя полюсами во главе с США и СССР (1945-1991 гг.). Наконец постсоветский миропорядок (после 1991 г.) – моноцентричный с доминирующей ролью США. Термин моноцентричный предпочтительнее однополярного, поскольку не противоречит законам физики.

Таким образом, моноцентричный миропорядок – явление не новое. Связан он с развалом СССР, причину которого следует искать не в ВИЭ, а во временно иссякшем потоке нефтедолларов при сохранении структуры остальной экономики, которая для производства заданного уровня благосостояния тратила вдвое больше труда, капитала, материалов и энергии и поэтому никогда не могла не только «перегнать», но и «догнать», и для которой гонка вооружений оказалась непосильным бременем.

Первый вопрос: что происходит с миропорядком? На этот вопрос отвечает Чжао Хуашэн, Профессор Фуданьского университета, старший научный сотрудник Пекинского клуба международного диалога РСМД: Биполярность, однополярность и многополярность в современном мире. Динамично формируется второй полюс – Китай. Это явно видно в экономике, в технологической гонке и пока меньше – в масштабах развития и оснащенности вооруженных сил. Проблема Китая – отсутствие привлекательной для других стран системы ценностей. Россия, понимая бесперспективность возвращения статуса второго полюса, выступает с концепцией многополярности, что ближе к Венскому миропорядку доминирования нескольких великих держав и все еще далеко от утверждения принципов демократии в международных отношениях. При этом во внутренних делах российским властям больше нравится однополярность.

Но это все политология. Как же разворачивающиеся в мире процессы декарбонизации влияют на изменение миропорядка? Сейчас в плане инвестиций в низкоуглеродные технологии с большим отрывом лидирует Китай, заметно обгоняя США и ЕС (см. рис. 1). Это три лидера, три центра декарбонизации, между которыми идет нешуточная конкурентная борьба, а проигрывающие в ней США и ЕС стараются защитить свои рынки. Если президентом США станет Трамп, то лидерство Китая может еще больше укрепиться. Никакой тенденции к однополярности здесь не видно. Китай, а не США, доминирует на всех низкоуглеродных рынках (см. рис. 2), и это его путь к укреплению своей позиции на втором полюсе. Правильное утверждение такое: практика энергоперехода позволяет Китаю укреплять свои позиции как второго полюса миропорядка. Россия в этой сфере не развивает свой потенциал и решила двигаться в гравитационном поле Китая. Здесь «никаких не видно плюсов, как на минусы ни глянь». Еще нашим предкам было ясно, что двуглавый орел не может хорошо летать, если обе головы смотрят на Восток.

Рисунок 1

Рисунок 2

Миф «Роснефти» № 6: «Зеленый» переход – новая форма колониальной политики

По-видимому, речь идет не о завоевании новых территорий, а об экономической эксплуатации менее развитых стран. Этот тезис означает, что якобы появляется новая форма эксплуатации в энергетической сфере. Давайте сравним ее с ныне действующей.

Сегодня основной инструмент энергетической «эксплуатации» — это изъятие нефтегазовой ренты в пользу стран-экспортеров нефти и газа, а еще точнее – в пользу нефтегазовых компаний. Возьмем три крупные развивающиеся страны – Бразилию, Индию и Индонезию – и посмотрим, как менялись их расходы на импорт топлива в последние годы (рис. 1). Для этого оценим средние значения расходов по этой статье за 2010-2019 годы и будем использовать их как базу для обоснованных расходов. Тогда получается, что из-за роста цен на топливо на мировых рынках в 2021-2022 годах пришлось дополнительно потратить на его импорт: Бразилии – 52 млрд долл., Индии – 61 млрд долл., Индонезии – 23,5 млрд долл. В сумме только по этим трем странам только прирост расходов на импорт топлива и только за 2 года составил почти 137 млрд долл. Это больше размера помощи бедным странам на меры по митигации и адаптации, которые в 2022 году достигли 100 млрд долл. Вот так сегодня выглядит экономическая эксплуатация менее развитых стран нефтегазовыми компаниями. В бенефициарах и «Роснефть»: ее чистая прибыль за 2021 год по МСФО достигла рекордного значения в истории компании – 883 млрд руб. Годовая чистая прибыль “Роснефти” по МСФО выросла в шесть раз, а за 2022 год в связи с известными событиями она упала до 813 млрд руб. Чистая прибыль “Роснефти” за 2022 год.

Рисунок 1. Расходы Бразилии, Индии и Индонезии на импорт ископаемого топлива

Обзор литературы показывает, что высокие цены на нефть, как правило, тормозят рост ВВП стран-импортеров нефти и стимулируют рост в странах-экспортерах aeid2019.pdf. Что неудивительно, ибо в этом направлении и происходит перекачка экономических ресурсов. На нашем канале уже были представлены материалы, показывающие, что активная реализация «зеленого» перехода стимулирует экономический рост. Clean energy is boosting economic growth – Analysis - IEA. В Индии, где активность в этой сфере только начинается, а «зеленый» переход уже обеспечил прирост ВВП на 5% в 2022 году.

Инвестиции в технологии «зеленого» перехода во многих странах решают задачи снижения расходов на энергоснабжение, снижения зависимости от импорта топлива и уязвимости развивающихся экономик к резким колебаниям цен на ископаемое топливо, повышения уровня энергетической безопасности. Всемирный банк назвал этот подход “Scaling Up to Phase Down” Scaling Up to Phase Down: Financing Energy Transition in Developing Countries, то есть развитие ВИЭ позволяет уйти от использования топлива. Следует учитывать, что покупка нефти в данном году не избавляет от необходимости покупать ее в следующем, причем, возможно, по гораздо более высоким ценам. Напротив, покупка энергоэффективного оборудования или оборудования для ВЭС и СЭС снижает потребность в покупке топлива и делает расходы на энергоснабжение более предсказуемыми. Повышение уровней локализации производства такого оборудования снижает и потребность в его импорте.

Конечно, реализация «зеленого» перехода в развивающихся странах – задача непростая, требующая снятия большого числа барьеров и значительных финансовых ресурсов, в т. ч. в рамках программ помощи. Но именно ее решение позволит освободиться от нынешнего бремени топливной «эксплуатации».

Миф «Роснефти» № 7: Совокупность дефицита энергии в результате энергоперехода и широкого набора прямых санкций, а также недобросовестной конкуренции, привели к разбалансировке рынка

Все смешалось в доме Облонских и в формулировке этого мифа. Здесь утверждается, что (а) дефицит энергии сформировался; (б) что это произошло из-за энергоперехода и широкого набора прямых санкций, а также из-за недобросовестной конкуренции. Все это вкупе привело к разбалансировке рынка. Непонятно, почему энергопереход оказался в паре с санкциями.

Сегодня нет оснований говорить о сохранении дефицита энергии. Динамика цен на газ и нефть (см. рисунки 1 и 2) после потрясений 2022 года успокоилась, что говорит о том, что ситуация на рынках сбалансировалась.

Рисунок 1. EU Natural Gas TTF
Источник: EU Natural Gas TTF - Price - Chart - Historical Data - News

Рисунок 2. Crude Oil Prices: Brent - Europe
Источник: Crude Oil Prices: Brent - Europe (MCOILBRENTEU) | FRED | St. Louis Fed

Труднее всего понять – каким образом не снижение, а именно наращивание предложения низкоуглеродной энергии в ходе энергоперехода привело к дефициту энергии в целом. Мы знаем, что все было как раз наоборот: формирование дефицита энергии за счет сокращения по разным причинам ее поставок из России стимулировало развитие ВИЭ и повышение энергоэффективности. В первой половине 2024 года доля ВИЭ в ЕС впервые превысила 50% выработки электроэнергии, а доля всех низкоуглеродных источников – 74% (EU surpasses 50% renewable power share for first time in first half of 2024). В 2023 году ветровая и солнечная энергия внесли больший вклад в мировую энергетику, чем любой другой источник. Энергоемкость ВВП ЕС в 2022 г. снизилась на 7% за счет жёстких мер политики, но не в связи с энергопереходом, а в связи с резким сокращением поставок природного газа из России. Отметим, что никаких санкций на поставки природного газа не было.

Индикатором сложностей на рынках являются цены. В отношении газа мы видим следующее:
• цены начали расти в 2021 году – задолго до объявления каких-либо санкций на поставки энергоресурсов из России;
• нет никакой видимой связи между динамикой цен на газ и мерами в рамках энергоперехода;
• в реальности эти связи существуют, но они действуют в обратном направлении. Динамичное снижение энергоемкости ВВП и развитие ВИЭ позволили снизить спрос на газ, что вкупе с наращиваем поставок газа из других стран позволило сбалансировать ситуацию на рынке, и цены на газ вернулись к умеренным уровням. На других мировых рынках цены на газ были более устойчивыми.

В отношении цен на нефть (см. рисунок 2) также нельзя выявить какой-либо связи между динамикой энергоперехода и резкими колебаниями цен. Если использовать сопоставимые цены на нефть (скорректировать их на инфляцию), то получится тренд к их снижению на фоне тренда к росту доли низкоуглеродной энергии и к повышению энергоэффективности. Если все это наложить на один график, то было бы видно, что развитие ВИЭ и повышение энергоэффективности сдерживают рост спроса и цен на нефть. Надеемся, что в ближайшем будущем под их давлением потребление нефти выйдет на пик и затем начнет плавно снижаться. Слово «плавно» здесь ключевое, потому что характер динамики цен на нефть (этой кардиограммы мирового рынка энергии) такой нервный не под влиянием энергоперехода, а под влиянием политических кризисов и спекуляций.

Миф «Роснефти» № 8: «Зеленый» переход несостоятелен в нынешнем виде. Запад начинает пересмотр своих «зеленых» целей

В этом мифе есть два утверждения. Первое – о несостоятельности «зеленого» перехода в его нынешнем виде. Из этой формулировки не вполне понятно, о чем именно идет речь, но, видимо, имеется в виду недостижимость целей, что подкрепляется вторым тезисом – о пересмотре «зеленых» целей. Хорошо, что речь не идет о несостоятельности «зеленого» перехода вообще, а только о его несостоятельности в «нынешнем виде». Частично комментарии к этой теме были даны при обсуждении мифов Роснефти №№2 и 4.

Важно отметить, что решение климатической проблемы – это один из первых опытов (как для человечества в целом, так для и отдельных стран) формирования стратегий до 2050-2070 годов. Российская Стратегия низкоуглеродного развития при всех ее недостатках имеет важное достоинство – это первый государственный стратегический документ с горизонтом до 2050 года. Естественно, что по мере накопления опыта и знаний траектории достижения целевых установок на 30-50 лет вперед корректируются, поэтому их «нынешний вид» не статичен.

На первой стадии основное внимание было уделено формированию целевых установок и дорожных карт. Логика формирования дорожной карты – это получение ясных ответов на семь вопросов: что мы знаем о проблеме? каких изменений мы хотим добиться? что нам мешает? что будем и чего не будем делать? кто и за что будет отвечать? правильно ли мы это делаем? как мы узнаем, что добились нужных изменений? Декарбонизация мировой экономики («зеленый» переход) – амбициозная и сложная задача. Для ее эффективного решения необходимо сформировать и сбалансировать пять опор политики декарбонизации: технологии; нормативную базу, включая стратегические и программные документы; финансы и экономические стимулы для их привлечения; институты для реализации намеченных мер политики и человеческий капитал, способный приводить все механизмы низкоуглеродной трансформации в движение в правильном направлении с желаемой скоростью. Эти параметры для России определены в материале: ЦЭНЭФ-XXI. 2023. Движение России к углеродной нейтральности: развилки на дорожных картах. В ЕС в рамках Fit for 55 была разработана сложная система нормативных актов и программ с опорой на механизмы с ценой на углерод, субсидии на ВИЭ, стандарты, запреты и др. Похожие решения используются в Великобритании. В США и Канаде акцент сделан на налоговые субсидии. Иными словами, могут использоваться разные механизмы.

В технологической сфере параллельно приходится решать три задачи: ликвидация технологического разрыва (нехватка экономически доступных низкоуглеродных технологий с высоким уровнем технологической готовности); ликвидация разрыва предложения (нехватка на национальных рынках технологий, услуг по их установке и эксплуатации в масштабах, позволяющих двигаться по намеченным траекториям к углеродной нейтральности); ликвидация разрыва локализации (нехватка самостоятельно производимого оборудования для снижения рисков возникновения перебоев в поставках импортного оборудования или рисков монопольного диктата цен на этих рынках доминирующими поставщиками, подобно тому, как это десятилетиями происходит на рынках ископаемого топлива). Анализ этих разрывов для России дан в: ЦЭНЭФ-XXI. 2023. Низкоуглеродные технологии в России. Нынешний статус и перспективы.
Большой комплекс задач приходится решать в плане развития нормативной базы и создания институтов. Наконец, необходимо тщательно изучать распределительные эффекты от мер по декарбонизации. Такой анализ для России дан в: ЦЭНЭФ-XXI. 2023. Распределительные эффекты от мер по декарбонизации экономики России; Bashmakov I.A. Distributional Effects of Expected Climate Mitigation Policies in Russia. Mod Econ Manag, 2024; 3: 7. DOI: 10.53964/mem.2024007. Distributional_Effects_of_Expected_Climate_Mitigat.pdf.

В «нынешнем виде» налицо огромный прогресс в создании необходимых условий для декарбонизации экономики Запада. Однако пока не удалось полностью сформировать все пять опор политики декарбонизации и недостаточно внимания уделялось оценке распределительных эффектов – распределения затрат и выгод между экономическими агентами. Это важные направления движения по дорожной карте. Совершенствование конструкций «зеленого перехода» — это непрерывный процесс.

Накануне выборов в ЕС, в Великобритании и в США ряд оппозиционных партий выступали за умеренность климатических амбиций, что и нашло отражение в сообщениях в СМИ о возможности пересмотра «зеленых» целей. Выборы в ЕС прошли. 27 июня 2024 года на встрече лидеров стран ЕС были согласованы новые назначения и номинации на высшие посты в ЕС, а также принята Стратегическая повестка на 2024-2029 годы (Strategic Agenda 2024 – 2029) – политический план, который определяет будущие направления и цели ЕС. В нем есть раздел Making a success of the green and digital transitions, в котором сказано: «На пути к климатической нейтральности к 2050 году мы будет прагматичны в использовании потенциала зеленого и цифрового перехода для создания рынков, отраслей и высококачественных рабочих мест для будущего. Мы обеспечим стабильные и предсказуемые рамки и создадим более благоприятную среду для расширения производственных мощностей Европы для создания безуглеродных технологий и продуктов. Мы будем инвестировать в обширную трансграничную энергетическую инфраструктуру для энергетики, водоснабжения, транспорта и связи». Цель достижения климатической нейтральности к 2050 году не пересматривается – 2024_557_new-strategic-agenda.pdf. В предвыборных дебатах в Великобритании проблеме климата уделялось мало внимания: Context, 1 Jul 2024: UK leaders avoid climate change in election campaign. Если на выборах в США победит Трамп, то там некоторый пересмотр «зеленых» целей, действительно, возможен. Но тогда более корректным будет утверждение: «США могут начать пересмотр своих «зеленых» целей».

На СОР-30 в Бразилии все страны должны представить обновленные ОНУВ с горизонтом до 2035 года. Согласно Парижскому соглашению, уровень амбиций ОНУВ не может снижаться. Это касается всех стран, включая страны Запада.

Миф «Роснефти» №9: Рост потребления нефти – способ борьбы с бедностью. Отказ от нефти будет означать и отказ от современного образа жизни. До пика спроса на нефть еще далеко.

Рисунок 1. Потребление нефти на душу населения в Африке, Бразилии и Индии в зависимости от ВВП на душу населения (Источник: по данным МЭА)

Рисунок 2-3. Обеспеченность автомобилями и распределение среднегодового пробега на один автомобиль по доходным децилям для России (Источник: ЦЭНЭФ-XXI. 2023. Распределительные эффекты от мер по декарбонизации экономики России)

Рисунок 4. FUTURE OIL PRODUCTION FROM EXISTING ASSESTS AND OIL DEMAND SCENARIOS (Источник: Coffin М. and Prince G. NAVIGATING PEAK DEMAND. Strategies for oil and gas companies to respond to the substitution challenge of the energy transition. Carbon Tracker Navigating Peak Demand - Carbon Tracker Initiative)

Мы видим три утверждения. Первое: рост потребления нефти – это способ борьбы с бедностью. Но здесь причинно-следственная связь обратная. Нефтепродукты – это дорогие энергоресурсы, которые бедным в большом количестве не по карману. Поэтому самые бедные могут их себе позволить только на цели освещения и приготовления пищи и в основном там, где нет доступа к электроэнергии. Это сравнительно небольшие объемы. На транспорте потребление нефти начинает заметно расти по мере роста дохода. Например, в Индии в 2000-2018 годах на транспорт пришлось 50% прироста потребления нефти, а в Бразилии и Африке потребление нефти на прочие нужды снижалось, но оно росло на транспорте. По мере роста доходов и развития разделения труда растет потребность в перевозке грузов и пассажиров. Сейчас значительная часть этих перевозок осуществляется автомобильным транспортом на жидком топливе. Потребление нефти на душу населения могло бы и не расти, если бы увеличение потребности в транспортных услугах в результате роста доходов населения можно было бы компенсировать повышением КПД двигателей внутреннего сгорания. Но такие возможности очень ограничены. Поэтому в бедных странах задача решается отчасти за счет снижения объема двигателя и большой доли двух- и трехколесных транспортных средств.

В развивающихся странах дифференциация в доходах велика. Прирост потребления нефти идет в основном за счет богатых. Поскольку для развивающихся стран данных мало, то проиллюстрируем это на примере России. Обеспеченность автомобилями для 10-го дециля в 2,25 раза выше, чем для первого, а годовой пробег – почти на порядок больше. Поэтому расход топлива на одного жителя 10-го дециля в 22 раза выше, чем первого. В развивающихся странах этот разрыв еще выше, и именно богатые там формируют спрос на жидкое топливо для личного автотранспорта, а бедные в лучшем случае иногда могут себе позволить проехать на «тук-туке». Таким образом, рост потребления нефти – это в основном результат высокого уровня имущественного расслоения, а не «способ борьбы с бедностью». Специальные исследования также не подтверждают статистически этот тезис Роснефти (см. Seema Narayan, Thai-Ha Le, Badri Narayan Rath and Nadia Doytch. PETROLEUM CONSUMPTION AND ECONOMIC GROWTH RELATIONSHIP: EVIDENCE FROM THE INDIAN STATES Petroleum consumption and economic growth relationship: evidence from the Indian states)

Второй тезис. По мере роста дохода на душу населения потребление жидкого топлива на душу населения на все нужды, кроме транспорта, в Африке и Бразилии не растет, а сокращается. Остается транспорт, но там появилась альтернатива – электрифицированный транспорт (включая двух- и трехколесный). Поэтому заявление «отказ от нефти будет означать и отказ от современного образа жизни» звучит уже не актуально.

Третий тезис. Миф «До пика спроса на нефть еще далеко» на нашем канале уже обсуждался, когда мы развенчивали миф о том, что «Мир всегда будет нуждаться в углеводородах, и их производители сохранят источники дохода». МЭА пришло к выводу, что еще до 2050 года мировое потребление нефти при любом сценарии развития выйдет на пик. Carbon Tracker описал траектории динамики глобального спроса на нефть для разных сценариев (см. рис. 3). Только в одном сценарии ОПЕК (‘Laissez-Faire’) глобальное потребление нефти к 2045 году еще не выходит на пик. Это сценарий с очень высокими темпами роста мировой экономики и очень медленными темпами технологической модернизации. В сценариях РЭА «Рациональный технологический выбор» и «Чистый ноль» потребление жидкого топлива выходит на пик до 2030 года и затем идет вниз. В сценариях ИНЭИ РАН (см. Прогноз развития энергетики мира и России 2024) потребление жидких топлив выходит на полку к 2035 году и практически остаётся на ней до 2050 года. В прогнозах различных групп и организаций на более отдаленную перспективу – до 2100 года – только в сценариях с потеплением, превышающим 3оС, когда наша планета будет продолжать «поджариваться на керосинке», потребление нефти может удержаться на полке или несколько вырасти. В остальных сценариях оно динамично снижается.

Миф «Роснефти» №10: Агрессивное продвижение «зеленой повестки» фактически означает объявление энергетической войны большинству населения Земли

В посте на нашем канале под названием «Кого возьмут в светлое будущее мировой энергетики?» было перечислено десять мифов «Роснефти». Некоторые из них состояли из двух-трех утверждений. Пришла пора развенчать последний миф.

Внятного определения понятия энергетической войны нет. В формулировке «Роснефти» это не война за ресурсы топлива, или за контроль над путями его транспортировки. Это не эмбарго на поставки топлива своим недругам или на приобретение топлива недругами по политическим мотивам (1973 г. и 2022-2024 гг.). Это также не перебои в поставках топлива из-за локальных военных конфликтов, которые разгорелись по другим причинам, или внутренних политических переворотов. Перечисленные события порождают энергетические кризисы: невозможность покрыть существующий спрос на энергию по причине искусственного физического дефицита ее предложения. Они сопровождаются резким взлетом цен на энергоресурсы, которые становятся экономически недоступными для многих потребителей. В итоге тормозится или падает экономическая активность. Другой вариант – ограничение по политическим причинам закупок топлива от конкретной страны с целью ограничить ее поступления от экспорта топлива и подорвать ее экономику. Таких войн и кризисов в истории человечества было немало, но все они были связаны именно с поставками ископаемого топлива. Во многих странах, включая Россию, разработаны стратегии энергетической безопасности, создаются стратегические запасы топлива или фонды типа ФСБ для управления такими рисками.

Основные инструменты «зеленой повестки» — это повышение энергоэффективности, развитие ВИЭ, электрификация, развитие водородных технологий, циклической экономики и др. Повышение энергоэффективности – это локальные действия во всех секторах экономики, которые ведут к снижению спроса на энергию и повышению энергетической безопасности. Они в принципе не могут порождать энергетических войн. На основе ВИЭ производятся в основном электроэнергия, тепловая энергия и биотопливо. Они используются в основном на территории страны-производителя. Мировая торговля этими ресурсами крайне ограниченна: для электроэнергии это 1% всего мирового экспорта энергоресурсов, для биотоплива - 0,5%, а для тепловой энергии внешняя торговля вовсе отсутствует. Другими словами, торговля этими энергоресурсами в принципе не может порождать энергетических войн.

Проблема сдвигается в другую плоскость – контроль за поставками оборудования для «зеленых» технологий и стоимость энергии от них. Что касается первого, то странно, но в отношении топливных технологий такая проблема до последнего времени в России не рассматривалась как серьезная в плане энергетической безопасности. В России к ВИЭ предъявлялись очень жесткие требования по локализации, а для оборудования для добычи, транспорта и использования ископаемого топлива – нет. В итоге именно топливный комплекс России оказался в ловушке зависимости от импорта технологий, а ВИЭ и АЭС достигли самых высоких уровней локализации в энергетике. Доминирование Китая на рынках низкоуглеродных технологий привело к выходу на первый план соображений энергетической безопасности в ЕС и США. Для обеспечения надежности цепочек поставок материалов и компонентов для оборудования на базе ВИЭ был запущен набор механизмов, поддерживающих рост локализации такого оборудования. Эта задача стоит и перед крупными развивающимися странами, такими как Индия, Бразилия и Индонезия. Китай и эти страны и составляют «большинство населения Земли».

Допустим, что по политическим причинам ЕС и США остановят поставки во внешний мир своих зеленых технологий. Их рыночные ниши быстро займет Китай. Опыт России наглядно это показывает. Допустим теперь, что Китай остановит поставки во внешний мир своих зеленых технологий. Не будем забывать, что развитие этих технологий уже сейчас дает 20% прироста ВВП Китая, так что тем самым Китай сам себя экономически накажет, а ЕС и США выйдут на эти рынки. Если их потенциала будет недостаточно, то произойдет снижение поставок нового оборудования. Но это не означает, что уже установленное оборудование перестанет работать. В этом принципиальное отличие от топлива. Если поставки газа остановлены, то газовые ТЭС также остановятся. Если остановлены поставки оборудования для новых СЭС, то уже установленные мощности СЭС продолжают работать. Если поставки нефтепродуктов остановлены, то транспорт на жидком топливе – встал, а если остановлены поставки электромобилей, то все купленные ранее бегают по дорогам. То есть остановка поставок зеленых технологий – это торможение процесса «агрессивного продвижения «зеленой повестки»», а остановка поставок топлива – это остановка значительной части экономики. Почувствуйте разницу! Экономические последствия взлетов цен на нефть для развивающихся стран были показаны при обсуждении мифа «Роснефти» №6.

Что касается второго аспекта – экономической доступности зеленых технологий, - то на нашем канале мы уже много раз обсуждали, что стоимость экономии энергии для многих технологических решений кратно ниже стоимости ее производства («добыча» природного газа в МКД России за счет реализации пакетов мер по повышению энергоэффективности кратно ниже стоимости его добычи на Ямале и транспортировки оттуда в центры потребления газа), а стоимость ВИЭ и стоимость владения электромобилем на многих рынках уже ниже топливных альтернатив, а на других - выйдет на рыночный паритет с ними в ближайшие годы.

На самом деле «агрессивное продвижение «зеленой повестки»» фактически означает повышение энергетической безопасности для «большинства населения Земли».

И.А. Башмаков